Епархиальному архиерею, по сути, ничего не оставалось, как быть в роли статиста. По поводу съезда он писал в Синод, что «где он собрался и что делает, в точности я не знаю... Созыв съезда и его деятельность носят все признаки самой крайней партийности. выбирают только подходящих Аракину и его приспешникам». Хотя Макарий заявлял, что не знает, что делает съезд, однако спешил сообщить властям некоторые подробности, переданные, очевидно, его сторонниками, присутствовавшими на съезде. Так, когда один из священников стал говорить, что следовало бы пригласить на съезд Макария, «поднялся страшный шум и крики “Арестовать, арестовать его!”. а два псаломщика подскочили к оратору и схватили было его за горло». Описал владыка и посещение его товарищем комиссара по духовным делам, который после этого вместе с другими аракинцами предпринял попытку овладеть консисторским архивом. Набег был сделан, по словам самого Макария, с целью изъять «архивные и иные документы, касающиеся былой жизни и деятельности о. Аракина.»

Ранее комитетчики силой отобрали у секретаря консистории необходимые им справочные книги и «нанесли секретарю столько неприятностей, что тот заболел». Действительно, секретарь консистории Пятницкий, удаления которого требовали аракинцы, после этой истории вынужден был обратиться к врачу. Жаловался он не только на боль в области сердца, но и на «нервное расстройство, выражающееся явлением истерии».

В столице же обер-прокурор Синода В.Н. Львов усиленно искал компромат на Орловского епископа. Им были затребованы документы ревизии Киевской епархии за 1908 год. (Будущий епископ Макарий занимался там церковным строительством и, по слухам, произвел большую растрату.) Объяснения были потребованы от тогдашнего ревизора А.М. Ванчанова. Однако он сильно разочаровал обер-прокурора: «У меня не было никаких определенных данных о растрате, — признался он, — доходили лишь неясные слухи и не из первых рук».

Между тем слабые попытки противодействия Комитету стала предпринимать часть местного духовенства и мирян. Возглавил оппозицию «аракинцам» известный в Орле протоиерей Аркадий Оболенский. В Синод был направлен протест от части духовенства против постановлений прошедшего съезда. Сообщалось, что депутаты были буквально запуганы представителями Исполнительного комитета. Когда священник Троицкий из села Здоровца Ливенского уезда пробовал «высказаться за епископа», он услышал от Аракина устрашающую фразу: «Я вас и в Здоровце найду». Образ Аракина в писаниях его противников в буквальном смысле принимает демонические черты. В Петроград также направилась депутация от сторонников Макария для «личного и всестороннего освещения» этого дела.

Однако комитетчики действовали решительнее, привлекая на свою сторону все имеющиеся в городе власти. Так, после съезда Аракин внес в городскую думу заявление с ходатайством об удалении Макария. В соответствии с решением съезда комитет Аракина прибрал к рукам и местные «Епархиальные ведомости». «Епархиальные ведомости» стали называться «Православно-церковным общественным журналом», взяв себе девиз: «Свободная церковь, обновленная на демократических началах соборности».

Сам епископ Макарий обвинял своих противников уже в «большевизме». По его словам, «революционное движение все более и более направляется в сторону так называемой анархии... льстецы и обманщики выбросили над своими главами знамя свободы и объединения, а на деле творят то же дело погибели, что и известный Ленин со товарищи. воистину явное и тайное ленинство разрушает основы русской жизни».

Однако ни Синод, ни обер-прокурор не желали слушать оправданий и уволили Макария на покой с формулировкой «по собственному желанию». Это особенно удивило владыку, так как никаких прошений об увольнении он не подавал, о чем и направил в Синод письмо. Владыка просил произвести расследование, «если прошение от моего имени действительно было». Оттуда «разъясняли», что использовали его оговорку в личном письме члену Синода архиепископу Сергию (Страгородскому), где Макарий просил о том, что если его все же уволят, он бы желал управлять Высоко-Петровским монастырем.

После писем и телеграмм из Орла, а также после визита упоминавшейся делегации первоприсутствующий член Синода архиепископ Платон (Рождественский) предлагал послать в епархию ревизию. По этому вопросу голоса членов Синода разделились на две равные части. Голосовавший против данного предложения Любимов считал, что такая ревизия была бы «бесполезна и бесцельна» по причине того, что владыка пребывал на кафедре один месяц и, конечно, не мог «проявить ни положительных, ни отрицательных качеств». А удаление его надо связывать не с тем, что он плохой архиерей — «наоборот, достоинства его несомненны и хорошо известны, а [с — П.Р.] его раннейшей черносотенной... работой. Зная эту последнюю, — продолжал Любимов, — просто нельзя верить его искреннему желанию работать (а он, несомненно, человек большой энергии и таланта)».

Свое решение Любимов объяснил и тем, что его «страшно возмутило письмо преосвященного Макария, в котором он очень цинично просит назначить его в случае увольнения на “живое”, как говорят, место, а именно в Москву, в Высоко-Петровский монастырь. Что за бесцеремонность у подобных отцов. чтобы пристроиться самим в Москве, они готовы изгонять из него других ни в чем не повинных людей». Далее, по словам Любимова, когда «все это выяснилось на заседании Синода», епископ Андрей (Ухтомский) изменил свою первоначальную позицию и выступил против ревизии и орловский архиерей был уволен, а викарный епископ Павел переведен в Рязань.

Обращение к подлиннику самого письма позволяет сделать предположение, что члены Синода были введены в заблуждение. Макарий совершенно не желал своего назначения на «живое» место и совсем не «цинично» просил Сергия учесть его желание управлять Высоко-Петровским монастырем, «если только Синод не найдет возможным оставить меня на кафедре и если удовлетворение моего ходатайства никому не причинит зла». Очевидно, что просьба Макария была извращена, письмо, носящее к тому же совершенно личный характер, не зачитывалось, а было пересказано, возможно, адресатом послания архиепископом Сергием. 30 мая Синод еще раз вернулся к делу увольнения Макария ввиду заявления самого владыки и поступающих протестов из Орла. Принятое ранее решение было оставлено в силе. Видимо, снова сыграло свою роль неточное сообщение о желании Макария быть назначенным в Высоко-Петровский монастырь на «живое» место. «Этой нахальной прямо просьбой возмутил меня преосвященный Макарий», — вновь записал в свой дневник член Синода Любимов. В центральной церковной прессе появилось сообщение, что попытки Макария Гневушева реабилитировать себя «оставлены без внимания ввиду... его собственного прошения об увольнении».

Владыка ответил письмом в редакцию газеты, в котором сообщал, что «никаких попыток реабилитации я не делал, ибо не знаю, в чем реабилитироваться, и прошения об увольнении не подавал». Редакция газеты писала, что «не знает, где же должна искать правду», так как одновременно с письмом Макария получила «Орловские епархиальные ведомости» с приложением указа об увольнении владыки «согласно прошению». В Исполнительном комитете орловского духовенства известие об увольнении