— Отчего ж не взяться? — ответил Генрих Петрович. — То, что мы справимся, это я гарантирую. У меня давно была мысль заняться этим делом, да случая не подворачивалось…

— Замётано! — Степанов извлёк из коробки очередную сигару, несколько нервно — от восторгов, видимо, и переполнявших его больших планов — надкусил её кончик, а потом спохватился и раскурил её очень аккуратно — как раскуривают сигары в «Крёстном отце», «Однажды в Америке» и «Бойне в день святого Валентина». — Мы с тобой такое сварганим — всем нос утрём!

Степанов очень легко переходил с людьми на «ты» — только отцу старался до сих пор говорить «вы», да и то периодически прокалывался. Может быть, это наблюдение и заставило меня вмешаться в разговор, хлопнув себя по лбу:

— Нам же надо домой позвонить, что мы в городе задерживаемся! А то паника начнётся, куда мы исчезли!

— Сейчас, сделаем! — Степанов снял трубку и набрал номер. Я обратил внимание, что он не стал сверяться с записной книжкой — выходит, наш номер был одним из тех, которые он знал на память. — Алло? Здравствуй, хозя… Здравствуйте, Леонид Семёнович! — Степанов машинально называл отца «хозяин» с тех пор, как несколько лет отработал его шофёром — я ведь про это упоминал, да? — но при других старался избегать этого обращения, хотя наедине с отцом иначе к нему не обращался. — Всё верно, мальцы у меня, да. Ой, сотворили, сотворили! В частности, двух опасных браконьеров выследили, которые невесть сколько щуки в Удолице извели. Можете хоть сейчас арестовывать или штраф налагать — они в больнице с отравлением лежат, так что далеко не денутся! Впрочем, если скажете, я их по-свойски поучу, чтобы все другие браконьеры усвоили урок на будущее. Не надо по-свойски? Ну, ладно, не буду! Ни о чём не волнуйтесь, я их лично на остров доставлю, прямо к дому! — он положил трубку и подмигнул нам. — Вот все и улажено! На яхте вас домой прокачу!

Тут опять объявился раззолоченный швейцар.

— Эти приехали, с Гришкой и алкоголиком, — доложил он. — Впустить их или пусть пока подождут?

— Давай их сюда! — велел Степанов.

Через минуту появились Гришка и «Толян» — невысокий худой мужичок с осунувшимся лицом — в окружении трёх громил. Увидев Толяна, все художники разом подскочили:

— Он! Это он! Точно, он!

— Кто?! — Захаров — «Толян» — шарахнулся от художников как ошпаренный, с выражением величайшего изумления на лице. — Чего вы на меня бочку катите?

— Слушай, ты! — Степанов вскочил и грохнул кулаком по столу. — Кончай эти фигли-мигли! Надул людей — так не отнекивайся! А то ещё большим идиотом будешь выглядеть, чем ты есть!

— Да я… — Захаров от испуга начал заикаться. — Да я действительно… Ну, не был я у них!.. Или, может, не помню… Хотите, на колени встану?

Он и в самом деле сделал попытку встать на колени, но один из громил удержал его за шиворот.

— Так… — Степанов, прищурясь, поглядел на Гришку. — Что скажешь?

— А что говорить? — Гришка развёл руками. — Подскочил я к нему, думал кое-что узнать. Он только начал в себя приходить — ну, я и взялся его выхаживать, чтоб он хоть лыко вязал и мог ответить на мои вопросы. А тут сперва милиция, потом вы!..

— Твой дружбан — тебе его лучше знать! — бросил Степанов.

— Во-первых, он мне не дружбан, а так… сбоку припёка, — спокойно возразил Гришка. — Во-вторых, я его выхаживал, чтобы добиться наконец, что могло быть вставлено в эту утопленную раму. В-третьих, он в эти дни действительно был в таком состоянии, что может и не помнить, куда ходил и зачем.

— Но шестьдесят рублей он, может, вспомнит? — осведомился Генрих Петрович.

— Шестьдесят рублей? — у Толяна взгляд вдруг прояснился и сделался более осмысленным. — Как же, помню! Я как нашёл их в кармане пиджака, так думаю — ишь ты, заначку заховал, о которой сам забыл! Так это вы мне деньги дали? Я-то… я их оприходовал, и вся недолга!

— И бесов не помнишь, о которых нам рассказывал? — спросил Артур. — Ну, которые якобы на иконе нарисованы?

Захаров захлопал глазами, а Гришка вдруг расхохотался.

— Простите! — сказал он, махнув рукой. — Но ведь ему все эти дни повсюду чёртики мерещились! Может, и на иконе увидел, с него станется!

— Увидел! — уверенно подтвердил Толян. — Как же, помню. Я в бабкином доме был, и мы, значит, бабкину память обмывали. Сеструха поставила, нашло на неё, понимаете? Потом она с мужем и с мужниным братом… В общем, все вместе куда-то отошли. А мне ещё выпить захотелось, а я слышал, что в городе опять скупщики икон объявились. Ну, я шасть к иконе — думаю, сейчас со стены сорву и деру дам! А оттуда красный такой чёртик лезет и говорит: «Не трожь»! Я, значит, заорал и на двор выскочил. А больше ничего не помню. Неужто я до вас, выходит, добрался и про этого чёртика рассказывал?

— Выходит, так, — усмехнулся Кирилл.

— Во даю! И деньги, выходит, с вас слупил? — похоже, Захаров был искренне удивлён.

Степанов развёл руками.

— Ну, как работать с этим народом? — обратился он к Генриху Петровичу.

Я заметил, что Гришка о чём-то напряжённо думает, наморщив лоб. Это явно было не просто так — за время своей воровской карьеры Гришка научился подмечать детали, которых никто другой не приметил бы. Ну, я ж говорил, что он любому сыщику мог бы нос утереть. И сейчас его явно что-то смущало.

— Один вопрос, — сказал Гришка, пользуясь возникшей паузой. — Что это за брат мужа, о котором ты ни разу не упоминал?

— Как же, не упоминал! — возразил Толян. — Я ж тебе рассказывал, что через него сеструха с нынешним мужем своим и познакомились. Он в нашем городе живёт и работает, Сашка… ну, то бишь, муж сеструхи моей!.. приехал его навестить — и с сеструхой познакомился! Он — братан этот, Мишка — сейчас у вас, кстати, работает, на каком-то новом производстве! — повернулся Захаров к Степанову.

Степанов приподнялся и положил руку на трубку телефона.

— Его фамилия тоже Юшкин, насколько понимаю? — осведомился он.

— Наверно… — ответил Захаров, моргая глазками. — Какой же ей быть другой?

Степанов набрал номер.

— Ты? — сказал он в трубку. — Погляди в отделе кадров, есть ли у нас на заводе такой Юшкин. Если есть — из-под земли достать паршивца и ко мне!.. — он положил трубку и отвёл всех взглядом. — Вот так… Я ж стараюсь с делами всех работников знакомиться, и, вроде, фамилия Юшкин мелькала. Похоже, ртуть всё-таки уворовали с моего завода! Ну, я им покажу!.. Ловко подцепил, — обратился он к Гришке. — Хочешь ещё что-то сказать?

— Насчёт этой утопленной рамы, — сказал Гришка. — Толян, выкладывай то, что ты мне рассказал.

— А я-то что, я ничего… — забурчал Толян. — Я ж говорю, были у бабки картинки в раме. Иконы, не иконы, а так… одно недоразумение. Она их и держала на чердаке.