Вдруг он понял, что пустота эта вызвана, помимо нервов, голодом и жаждой, и выбрался из кабинета в поисках Джоан. Она сидела за своим столом, при виде шефа на ее лице промелькнуло неприязненное выражение. Роб на мгновение подумал, что Джоан и Джейн родственницы, настолько похоже они себя вели. Как минимум их роднила ненависть к нему.

— Джо, — обратился Роб чуть ли не просительно, — есть ли здесь хоть какая-нибудь возможность перекусить? Я чертовски проголодался.

Джоан смерила Роба взглядом, затем сунула руку в один из ящиков своего стола и вытащила печенье, которое стала грызть с самым равнодушным видом.

— Поесть здесь негде вообще-то, — проговорила она, жуя. — Мы все приносим обед из дому. Если хотите, могу заказать для вас что-нибудь.

Роб кисло улыбнулся в ответ. Вот значит как. Его желудок склонялся к тому, чтобы принять ее предложение, но мозг выкинул флажок предупреждения: что бы Роб ни заказал, к его столу эта еда вряд ли прибудет нетронутой.

— Спасибо, не надо, — сказал он. — А вот от кофе я бы не отказался. Если вас это не сильно затруднит.

Через пять минут Джоан вошла в его кабинет и поставила на стол Роба кружку с кофе.

— У вас будут еще какие-либо просьбы ко мне? Мне нужно сдать машину в ремонт.

— Нет, ничего больше не надо, — сказал Роб.

— Ладно, — согласилась Джоан. — Приятного аппетита.

Роб прищурился вслед своей секретарше. Он мог поклясться, что слышал ее смешок, когда она закрывала дверь.

Его взгляд вернулся к кофе. Джоан поставила кружку так, чтобы прямо перед его глазами оказался бок с сине-белым логотипом «Сити». Со вздохом Роб отодвинул кофе, не в силах притронуться к нему, и покинул кабинет в поисках пропитания.

Черед двадцать минут Купер стоял в зоне для посетителей стадиона и жевал второй подряд батончик «Марс», добытый из торгового автомата при входе. Он впервые со времени вступления в должность президента прошелся по стадиону, и сказать, что тот показался ему чужим, значило бы ничего не сказать.

Роб бывал здесь в 2006 году, когда «Юнайтед» играл против «Сити» в Кубке и устроил грандиозный разнос «всухую». События того дня внезапно ожили в его памяти. Шум, запахи и прежде всего — ненависть. Купер ощущал ее даже на пустом стадионе. Казалось, что каждый кирпич, каждое сиденье, каждая травинка давали Робу понять, что здесь ему не рады.

Роб улыбнулся, словно в ответ, потом пролез через щель между рекламными щитами и вышел на поле. Он остановился, только когда достиг его центра, и огляделся.

Все здесь было ему отвратительно. И весь клуб, и стадион, а особенно — болельщики. Однако судьбе было угодно, чтобы будущее «Сити» оказалось целиком в его руках. Это даже не ирония, а злые козни рока.

— Что за мерзкая дыра, — проговорил Роб вслух и неожиданно для себя заорал во все горло: — Вперед, желтые!

Его вопль рикошетом обежал стадион и постепенно растаял в тишине. Роб представил, что ответил бы враг, но потом действительно услышал его!

— Враг, вон! Враг, вон! — долетело до него через навесы от толпы фанатов, поджидающих за воротами.

Роб ухмыльнулся, хлопнул в ладони от удовольствия, что его вызов не остался незамеченным, и быстро направился обратно в административный корпус. Его неожиданное и резкое появление в приемной произвело настоящий фурор, на секунду Роб был ослеплен вспышками фотокамер и оглушен криками, которыми журналисты пытались привлечь его внимание.

Он, однако, довольно быстро пришел в себя и взмахом руки отогнал всех, после чего подошел к стойке, где не на шутку напуганная Эмили если не откровенно пряталась, то уж точно пригибала голову к столу.

— Мистер Мэйс на месте? — спросил Роб, перекрикивая шум.

— На обеде, — ответила она. — Должен вернуться через полчаса.

Упоминание об обеде лишний раз напомнило Робу, как сильно ему хочется есть, но пока придется потерпеть. Сейчас нужно заняться более срочными делами.

Он схватил со стола лист бумаги и ручку, быстро написал несколько строчек, затем свернул листок и сунул его в конверт.

— Передайте ему это, пожалуйста, когда он вернется. И если можно, кофе… Только чтоб никаких клубных эмблем на кружке!

Кит Мэйс не утруждал себя мелочами вроде стука в дверь. Он просто ворвался в кабинет и заговорил прежде, чем остановился перед столом Роба.

— Я не потерплю этого! — сердито заявил он, размахивая листком, зажатым в руке. — Ни за что!

Роб посмотрел на него со спокойной улыбкой и закончил свой телефонный разговор:

— Я перезвоню попозже. — Затем положил трубку на аппарат. — Я смотрю, вы получили мою записку.

— Вы не имеете права! — возмущался Мэйс. — И вообще, зачем менять музыку, под которую команда выбегает на поле?

— Меня тошнит от этой мелодии.

— И зачем закрывать фан-клуб? — кипятился Мэйс. — Доход…

— Я видел отчеты, — перебил его Роб. — Мы больше тратим на этот клуб, чем зарабатываем на нем. И вообще, дело не в деньгах.

— Тогда в чем? Вы просто мстите за то, что они вас не любят?

— Мне наплевать на то, что они думают обо мне. Я закрываю фанатское объединение, потому что я не люблю ваших фанатов. Вот и все.

— Но именно болельщики создают футбол! Вы должны…

— Я ничего не должен, — резко сказал Роб. — Я могу делать все, что захочу. Не понимаю, почему эта элементарная концепция никак не доходит до вас.

Мэйс поднялся и без слов посмотрел через стол на Роба, который встретил его гневный взгляд с олимпийским спокойствием.

— Итак, вы уволили менеджера и упраздняете фан-клуб. Что дальше? Закроете домашний сектор на трибунах?

Роб поднял бровь, но больше никак не отреагировал на выпады Мэйса. Очевидно, бывший президент еще не встречался с Андреа, а то бы непременно стал кричать и о замене футболок. Лучше приберечь этот сюрприз на потом.

— Оставьте при себе свой сарказм, — сказал Роб. — Послушайте, вы же знаете условия завещания, вчера я все объяснил. В этом клубе есть кое-что, с чем я не намерен мириться. И не о чем больше говорить.

— Но вы должны давать себе отчет в том, что все, кто тут работает, являются фанатами клуба. Не станете же вы ожидать, что после ваших возмутительных нововведений они продолжат сотрудничать как ни в чем не бывало?

— Ваши слова относятся и к вам? — спросил Роб.

— В первую очередь! — ответил Мэйс, чуть не трясясь от негодования. — Я люблю этот клуб и остался здесь только потому, что не хочу, чтобы вы тут все изгадили. Я не позволю вам! — Он помолчал и добавил язвительно: — Мистер президент.

Роб кивнул. Значит, вот как все будет. Позиции обозначены. И все же Роб почувствовал облегчение: раз уж Мэйс собирается бороться с ним, значит, у него нет намерения уйти из клуба. Робу очень не хотелось этого признавать, но Мэйс был нужен ему рядом.