Ее глаза наполнились слезами — это были старческие слезы, свободные от грусти и печали.

Ночью Йенс долго лежал без сна, глядя в потолок. Кровать была глубокая, как ванна. Он пытался вспомнить, как в детстве спал на этой же кровати. Воспоминания пробудили в нем чувства — это были светлые чувства. Впервые за много месяцев он заснул, лежа на спине.

Сон унес его вниз, в темную пропасть. Йенс остался один, без малейшей возможности выбраться. Тьма накрыла все плотным покрывалом. Он попытался крикнуть, но ни один звук не вылетел из горла. Нехватка кислорода в мозгу вернула его к реальности. Он открыл глаза.

На краю кровати, держа его одной рукой за горло, а второй приставив пистолет к его подбородку, сидел Михаил, не спуская с него глаз. Глаза были пусты, но внимательно разглядывали его, словно он пытался прочесть что-то в глазах Йенса. Разбитое лицо Михаила выглядело еще ужаснее в белом свете луны, заливавшем комнату.

Его низкий голос произнес:

— Ключи от машины.

Йенс постарался сообразить.

— В кармане брюк.

Михаил развернулся и посмотрел на брюки, висевшие на стуле. Затем снова обернулся к Йенсу и ударил его по голове рукояткой пистолета. Раздался невероятный металлический звук, и Йенс провалился в пустоту.

Газонокосилка косила траву, полоса за полосой. Она была тяжелая, и София вся вспотела на жаре. Маленький вспомогательный двигатель, вращающий переднее колесо, испортился. Она заказала новый, но его так и не прислали. Возможно, это и кстати — она все равно не представляла, как его установить.

После встречи с Гуниллой она постоянно вела сама с собой внутренний спор. Она гуляла, каталась на велосипеде, бегала, пытаясь упорядочить свои мысли. Вечерами, оставаясь одна, садилась писать дневник, словно искала что-то в себе: думала, взвешивала, оценивала.

Но ярость не уходила, родившись уже от самого вопроса Гуниллы, и даже не столько от вопроса, сколько от ответа, который не имел вариантов. София злилась сама на себя, потому что уже знала, каков будет ответ. «Да». Другого пути не было. Она медсестра, к ней обратился представитель полиции, попросив помочь…

София срезала траву ровными линиями — оставалась лишь одна полоса толщиной сантиметров десять, идущая поперек сада. Направив на нее газонокосилку, София смотрела, как та срезает верхушки травинок.

Закончив, она отпустила рукоятку, и двигатель сразу же автоматически отключился. Выключенный прибор тихонько тикал на жаре. Ладони Софии разогрелись и покраснели от вибрации, а в голове все еще звучало тоненькое попискивание. София оглядела творение рук своих. Газон получился идеально симметричным.

Пока София пила воду со льдом из кувшина, стоявшего в холодильнике, мобильник на столе коротко загудел, засветился дисплей. Перестав пить, она глубоко вздохнула, пытаясь восстановить пульс.

Вместо имени абонента на дисплее высветилось: «Неизвестен». Она открыла сообщение.

«Спасибо за твое письмо. Был немного занят. Увидимся? С приветом, Г.».

Накануне София отправила ему на мобильный сообщение — долго размышляла, что же написать, и в конце концов получилось очень кратко: «Спасибо за приятный вечер».

Теперь она не знала, отвечать или нет — палец повис над клавишами. Неожиданно за окном загудела машина. София выглянула наружу. Альберт сидел на переднем сиденье. Переведя взгляд на часы, она осознала, что совсем забыла о времени. Поспешно засунула телефон в карман. Сын снова загудел ей — она сердито крикнула, чтобы подождал. Ей придется пойти, не переодеваясь, — вспотевшей, в джинсах и застиранной кофточке. По пути наружу она успела прихватить волосы резинкой и взять сумочку.

Альберт сидел рядом с ней в машине, одетый в зеленую тенниску, белые шорты и белые кроссовки. Ракетка в чехле лежала у него на коленях. Кондиционер не работал. Софии пришлось открыть окно. Когда машина набрала скорость, ветерок стал обдувать, создавая прохладу. Оба молчали — перед матчем Альберт всегда становился немногословен. То ли потому, что нервничал, то ли просто пытался сосредоточиться на предстоящем выступлении.

На развязке у площади Юрхольмсторг София поехала прямо, выбрала дорогу, идущую мимо Замка, и спустилась по небольшому склону возле водонапорной башни. Въехала на парковку перед безвкусным красным зданием спортивного комплекса.

— Тебе необязательно идти со мной.

Уже открыв дверь, он произнес эти последние слова скорее с вежливостью, чем с неприязнью.

София ничего не ответила, вытащила ключ из зажигания и тоже вышла из машины. Они пошли в зал вместе — Альберт на несколько шагов впереди нее.

Матчи проходили на теннисных дорожках в глубине зала. Альберт увидел компанию приятелей, сидевших неподалеку, подсел к ним, и все оживленно заговорили, засмеялись. Ей нравились его друзья — собираясь вместе, они много смеялись. Найдя свободное место, София уселась и стала следить за матчем, разыгрывавшемся на дорожке. Играли две девушки. Мяч перелетал туда-сюда через сетку; похоже, силы были равны. Матч проходил в ровном темпе, и мысли Софии унеслись далеко. Она снова достала телефон, перечитала сообщение Гектора, дотронулась пальцем до кнопки «ответить». В этот момент в динамиках прозвучали имена Альберта и его соперника. Она положила телефон обратно в сумочку, поймала себя на том, что улыбается, глядя, как сын выходит на корт. Походка у него спокойная и уверенная, он с достоинством поприветствовал судью, с сосредоточенным видом подкинул мяч в воздух, делая первую подачу.

Альберт выиграл, и теперь ему предстояло участвовать в полуфинале, который разыгрывался на открытом корте у Замка. Зрители встали и начали покидать трибуны. Вместе с толпой София двинулась к выходу, отметив, что Альберт ищет ее глазами среди людского водоворота. Их взгляды встретились — жестом он показал ей, что пойдет вперед с друзьями.

На парковке ее остановила чья-то мамаша, начала говорить о сборе денег для учителя в классе Альберта. Затем Софии удалось избежать встречи с другой мамой, которая была известна своим мнением, что все дети, кроме ее собственной дочери, ступили на скользкую тропу в жизни. Уклонилась она и от столкновения с клубом любительниц красного вина — слегка потрепанных бывших красавиц. Стройные ноги, плоские животы, дорогая косметика, легкая светская манера вести беседу — однако уже через несколько минут разговор переходил на недостатки и ущербность других.

Усевшись за руль, София подумала, что не испытывает единения ни с кем из этих людей. Задалась вопросом, зачем она вращается среди них, хотя не перестает им удивляться.

Сама не зная почему, она достала телефон, открыла сообщение от Гектора и, нажав на «ответить», написала: «В любое время».

Михаил вел машину к югу — через полуостров Ютландия, через неохраняемую границу, — и вот он уже в Германии.

Прибыв десять часов спустя в Мюнхен, он поставил машину в гараж одной из необитаемых вилл, принадлежавших Ханке. Вилла располагалась на сонной, ничем не примечательной улочке, где обитал средний класс и все дома выглядели одинаково — кирпич, тяжелые двери. По его оценкам, в багажном отделении машины лежало около сорока килограммов кокаина. Несмотря на перестрелку на борту, Михаил остался доволен тем, как повернулась ситуация, и знал, что Ральф тоже порадуется. Решающее слово осталось за ними, и в последнюю минуту им удалось спасти часть кокаина, как того и желал Ральф.