— Проклятье! Сбежала!

— Мы и без нее знаем достаточно, — вмешался лейтенант полиции. — Отыщем потом.

— Подождите! — воскликнул Ян.

Он поднялся в свою комнату за бутылкой с отравленным вином и вручил ее полицейским.

— Вы ведь называете это «кладбищенской росой», лейтенант?

Тот расхохотался, вслед за ним и остальные.

— Девица хотела опоить меня этим вином, чтобы отметить нашу встречу.

Хозяева гостиницы слушали с испугом.

— Никому больше нельзя доверять, — пробормотала жена.

Ян воздержался от замечания, что, если бы она увидела содержимое сумки, он бы и за ее честность не поручился. Потом велел подать служивым кофе и вина. Через час вернулись двое полицейских с подмастерьем. Им оказался тот самый толстяк, все такой же розовый, несмотря на свой растерянный вид. Он шел понурив голову.

— Узнаете вы этого человека? — спросил лейтенант, предъявив его бандитам.

— Это он!

— Как вы нашли наш адрес? — спросил Ян у подмастерья.

— Как-то вечером, когда вы ушли, я проследил за каретой.

— А яд — ваша затея?

Подмастерье пробормотал что-то неразборчивое.

— Говорите громче, чтобы вас слышали!

— Такому хлыщу еще и такое богатство! — зло крикнул подмастерье.

— Заберите всех четверых, — приказал лейтенант, раздраженный его наглостью. — Господин главный сборщик, господа, мое почтение.

Он надел шляпу. Четырех злоумышленников вытолкали в двери, потом запихали в поджидавший на улице фургон.

Разумеется, почтовую карету на Брюссель Ян с Бриджменом упустили. Выехать теперь они могли только на следующий день. Так что они устроились в зале гостиницы, попивая кофе и грызя орехи. Хозяин, который не знал, как заслужить прощение за ночной скандал, окружил их особым вниманием.

— На нас нападают уже пару раз, — заметил Ян по-французски.

— Нет, всего лишь во второй раз, — поправил его Бриджмен.

— Какая разница?

Англичанин, достаточно знавший французский язык, объяснил, что «пара» ограничивается только двумя, а после «второго» могут быть и другие.

— На нас будут нападать всякий раз, как только увидят богатства в наших руках. И я не уверен, сможете ли вы опять спасти нас. Да и сейчас ума не приложу, как бы вы обошлись без вмешательства господина дез Эньяна, — сказал Бриджмен.

— Каково же решение?

— Перевозить только то, что не обидно потерять. Ведь банк — это и есть средство сохранить богатство, не подвергая себя опасности. По этому поводу возвращаюсь к вашему замыслу основать банк в Амстердаме. Во-первых, вы испытаете там гораздо больше трудностей, чем в Лондоне, где я был в некотором роде вашим ходатаем в закрытых кругах. А система голландских гильдий еще более неприступна, чем банкирское сообщество Лондона. Далее, вам вовсе незачем основывать банки повсюду. Это потребует служащих, которым вы бы доверяли, ведь я не могу быть в двух городах одновременно. К тому же придется платить им жалованье, что сократит ваш доход.

Ян кивнул.

— Ваши деньги вполне могут приносить плоды, — продолжил Бриджмен, — если поместить их в уже существующий надежный банк. Ведь я не вечен, Ян, и, когда меня не станет, вам придется руководить не только лондонским банком, но и амстердамским, если предположить, что удастся открыть его.

Ян обдумал эти советы.

— Что вы называете надежным банком за пределами Лондона?

— Например, Прусский и Шведский банки. Париж я вам не советую. Французы еще не оправились от последствий инфляции, устроенной Джоном Лоу.

Он объяснил своему собеседнику, как образовался огромный мыльный пузырь из необеспеченных ассигнаций и как он лопнул, когда они обесценились. Ян был поражен.

— Неужели власти не могли положить этому конец?

— Мой дорогой Ян, власти, как вы говорите, были первыми зачинщиками. Услышав ваши вчерашние слова, я подумал, что вы уже знаете об этом. Легкие деньги — все равно что излишек вина: те, кто в них больше всего нуждается, государи и прочие власть имущие, опьяняются ими гораздо сильнее, чем мелкий люд, привыкший к умеренности. Эта слабость встречается повсеместно, и даже голландцы, у которых, однако, репутация людей осторожных, несколько десятилетий назад разоряли себя, помешавшись на тюльпанах. Дошли до того, что покупали луковицы этих цветов на вес золота и даже дороже.

Ян засмеялся.

— Луковицы тюльпанов?

— А куда подевалась девица? — спросил вдруг Бриджмен чуть насмешливо.

Вместо ответа Ян невозмутимо посмотрел на него.

— Не притворяйтесь, будто не знаете, Ян. Я слышал, как она плакала в коридоре сегодня ночью, незадолго до рассвета.

— Вот как? Тогда вы уже обо всем догадались. Она хотела от меня что-нибудь на память, — признался наконец Ян как можно небрежнее. — Думаю, она получила то, чего ей надолго хватит.

— Насколько я понял, она хотела также отравить вас, — напомнил Бриджмен.

— Я оставил ей жизнь и подарил еще одну. Взамен взял слово покинуть Париж.

— Ваш хладнокровный аскетизм отнюдь не предвещал подобного поворота, — заметил Бриджмен, явно забавляясь.

— Захотелось попробовать, каково это, когда никто не навязывает.

— И что вы об этом думаете?

— При условии, что все происходит само собой, это даже приятно.

В течение всей поездки Бриджмен раздумывал о поведении своего компаньона. Избыток сострадания, которое он со времени их первой встречи изливал на юношу, принятого им за бедную, заблудшую душу, иссякал. Изменение его отношения к этому малому удивило его самого.

«Дикая кошка, которая может превратиться в тигра, если ей угрожают, — думал Соломон. — Убийство его не пугает. И это сравнение применимо не только в духовном плане, но и в физическом. Его ловкость и выносливость удивительны. Идти полуголым в разгар зимы по карнизу в тридцати футах над землей — это же надо!»

Они были в почтовой карете одни, поскольку погода и близость Рождества не побуждали людей к путешествиям. Временами лошади, надежно укрытые попонами, скользили на обледенелой дороге и карету опасно заносило, так что кучер замедлял ход. Пар, оседавший инеем на внутренней стороне стекол, затуманивал черно-белый пейзаж за окошками. Пассажиры кутались в шубы.

— На чем ваш друг Ньютон основывал свои поиски эликсира бессмертия? — спросил Ян между двумя толчками.

— Затрудняюсь вам сказать: перед смертью он сжег те свои бумаги, секрет которых не пожелал раскрыть. Они хранились в большом сундуке. Я знаю это, потому что сам их видел, когда он открывал этот сундук несколько раз в моем присутствии. Там было много, очень много рукописей, посвященных магии и алхимии.