на длинной ручке. Красноватый свет залил и без того красные щеки, придавая Куматани сходство с они, какими их изображают на гравюрах.

– Угадай, – пьяно предложил Кента, и Хизаши отошел глубже в тень, чтобы понаблюдать издалека за спектаклем, который уже начал разворачиваться под лунным сиянием. – А, погоди. Ты же идиот, ты не догадаешься.

Хизаши готов был захлопать в ладоши, тогда как остальные «актеры» его восторга не разделяли.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать? – ожидаемо разъярился Нобута. – Ты даже не ученик Дзисин!

– Я стану лучшим, слышишь? – Кента сунул кулак ему под нос и потряс. – Вся ваша школа будет стоять передо мной на… ик… коленях.

Мадока потянул его за ворот сзади.

– Хватит, ты пьян, как свинья.

– Отстань! Я с ними еще не закончил!

Пошатываясь, он, тем не менее, гордо выпрямился и плюнул Нобуте под ноги. Такого никто бы не стерпел, и Нобута размахнулся для пощечины, вот только пока он отводил руку, Кента ударил его в подбородок, потом в живот и, когда воющий от боли ученик упал на колени, пихнул ногой в плечо.

– Ты всего лишь слизняк, – бросил Кента, и от его голоса по коже пробежал холодок. – Прочь с дороги. Все.

Хизаши видел больше, чем остальные. Он видел, как фигура Кенты подернулась темной дымкой, и Хизаши возбужденно вцепился в веер, почти ломая пальцами лакированные пластины. Вот оно. Доказательство, что никто не идеален. Устраивая все это, чтобы подставить «друзей», Хизаши и не думал, что результат окажется таким интересным.

– Ты поплатишься, – прохныкал Нобута, но никто из товарищей не кинулся его защищать, только трусливо отволокли подальше. – Клянусь честью!

Куматани не стал их преследовать, так и стоял, гордый и пугающий, пока приступ тошноты не скрутил его пополам. Тогда Хизаши вышел на свет – одновременно с дежурным, скучающим на обходе. Его фонарик, белый с красным, застыл с другой стороны тренировочного поля, и Хизаши с готовностью воскликнул:

– Куда вы втроем ходили? Разве я не предупреждал, что это запрещено?

* * *

Вердикт должны были вынести на рассвете. До этого времени никто в комнате не спал: кто-то просто не мог заснуть, кому-то было слишком плохо. Они только что вернулись из зала Правосудия, все, кроме Куматани, он был не в состоянии даже сидеть ровно, и за осквернение зала на глазах у почтенных сэнсэев им бы добавили еще и плетей. Так удалось обойтись без порки, и Хизаши считал это своей личной победой.

– Что такие кислые лица? – спросил он, но на него не обернулся даже Мадока. – Если бы не я, вас бы на рассвете прилюдно высекли.

– Если бы не ты, – прорычал Мадока, – нас бы не поймали. Ты нас предал!

– Я вас спас. Нас бы все равно заметили, а так я смог выступить поручителем.

– Ты сказал, что мы глупые.

– Я сказал, что вы еще незрелые. Я старше, мне виднее. Да и сработало же?

Кента сдавленно замычал, и Сасаки заботливо сунул ему в руки таз. Мадока поднял оконную створку, впустить свежий воздух. Кента спускал потраченные на еду деньги с равными промежутками времени последние четыре часа.

– Может, позвать лекаря? – предложил Сасаки. – Его ки сама не справляется.

– Сэнсэй Ниихара запретил.

– Это же жестоко.

– Все вопросы к нему. – Мадока махнул рукой на Хизаши и лег лицом к стене.

Под жалобные стоны Куматани ночь окрасилась в серый, забрезжил рассвет.

Еще до восхода солнца обитатели каждого из ученических домов должны были облачиться и выйти на утреннюю тренировку. После ее завершения надлежало умыться и отправиться на завтрак в общую столовую. Но сегодня их четверых общие правила не касались – Хизаши сидел на коленях перед сёдзи, за которой его ожидал куратор нового набора учеников Дзисин – сэнсэй Ниихара. Он был уже изрядно стар, чтобы продолжать заниматься изгнаниями, но достаточно опытен и мудр, чтобы наставлять молодежь. К тому же Ниихара обладал мягким характером, насколько это возможно в школе, чей девиз звучал следующим образом: «Рука тверда, и меч не дрогнет». Хизаши не сильно волновался о том, что собирался сказать ему сэнсэй, накануне ему вроде бы удалось убедить совет в своей непричастности к инциденту. Да и все прекрасно понимали, что редкий ученик Дзисин не сбегал с горы в город при первой же возможности. Просто не все попадались.

– Входи, Мацумото.

Хизаши призвал на помощь все свое актерское мастерство, изобразил почтение и легкую скорбь, после чего аккуратно сдвинул створку, поднялся, пересек черту и снова опустился на колени перед сэнсэем.

– Мацумото вас слушает.

– Ты всегда слушаешь, – проворчал старик. – Но что именно ты слышишь? Едва ли это совпадает с тем, что тебе говорят.

Хизаши ниже опустил голову, и длинный, высоко собранный алым шнурком хвост волос шелковой лентой соскользнул с плеча и почти коснулся преклоненных колен.

– Накажите меня, сэнсэй!

– Мне не за что тебя наказывать, ты сам себя накажешь, когда придет время. Посмотри на меня, Мацумото.

Хизаши выпрямил спину и прямо встретил внимательный взгляд Ниихары. Отчего-то под одеждой пробежал холодок, хотя ничего особенного не происходило, и придраться почтенному учителю было не к чему. Хизаши был талантливым, сильным, умным, опережал всех младших учеников в освоении магических техник, и, если быть честным, и всех старших учеников тоже. И кто знает, многие ли из учителей выстояли бы против него в битве один на один. Может, однажды выпадет шанс проверить.

Старик покачал головой и кивнул на низкий столик перед собой.

– Давай выпьем чаю, Мацумото.

Хизаши пересел поближе и занялся приготовлениями. На жаровне уже исходил паром чайник с нагретой водой, и Хизаши, больше не глядя на сэнсэя, тщательно протер тончайшей белой салфеткой чаши для чая, отмерил идеальное количество порошка маття, добавил воды и принялся за взбивание специальным бамбуковым венчиком. Его кисть при этом двигалась изящно и легко, и ни одна капля будущего напитка не забрызгала гладкие стенки чаши.

– Прошу вас, сэнсэй. – Хизаши протянул ему чай и только после этого взял свой. Если честно, он не ожидал, что все настолько затянется. Хотя чай, признаться, был хорош и цвета прекрасного.

– Ты далеко продвинешься, если не свернешь с истинного пути, – похвалил Ниихара. – Жаль, жизнь смертных устроена так, что чем большими талантами наделен человек, тем большие соблазны толкают его в бездну. Сильному оммёдзи – сильные демоны.

– Это касается не только людей, – позволил себе заметить Хизаши и пригубил чаю, наслаждаясь травяной свежестью. – Сильному демону – сильный оммёдзи.

– Ты умеешь думать. Не то что этот бестолковый Нобута. Сила – лишь