Рано или поздно тебе это надоедает, и происходит одно из двух. Ты «поднимаешься», то есть уходишь в горы и берешь в руки автомат. Либо «выселяешься», то есть переезжаешь в Турцию или в Европу. Кто-то начинает там новую жизнь. Но некоторые пересекают границу с Сирией и присоединяются к джихаду.

Так работает система, выдавливающая дагестанскую молодежь из нормальной жизни в бандформирования. Ее ключевой элемент – преступники, занимающие хлебные места в системе правоохранительных органов. Своими действиями они добиваются того, чтобы джихад длился годами и десятилетиями.

Но в данном случае все было еще круче. В местном шестом отделе парнишке открытым текстом предложили работать на них. Мол, ты пашешь на нас, или мы повесим на тебя участие в незаконном вооруженном формировании и закроем лет на пятнадцать.

Я первый раз слышал такое. Но оператор был вполне искренен. Зато насчет Дамира Агаева я был в курсе. Ходили слухи, что он от имени боевиков пишет флешки и берет под крышу.

Как только парень согласился и подписал обязательство о добровольном сотрудничестве, ему дали денег на погашение долгов, по тамошним меркам – немалую сумму. После этого он начал выполнять указания куратора.

Большей частью они касались съемок тех или иных местностей, объектов, иногда – людей. Все готовые материалы оператор передавал своему куратору из шестого отдела Дамиру Агаеву.

Снять проводы смертницы его тоже попросил куратор.

Мы сняли с парня наручники, отвели наверх, напоили чаем и попросили вспомнить, что именно за последнее время он снимал для своего босса. У молодого человека оказалась хорошая память.

От того, что он рассказал, нас кинуло в холодный пот. Парень назвал несколько аэропортов по всей России, куда он ездил и снимал по указанию куратора. Автобусные станции в Москве. Его крайним заданием была поездка в Ростов-на-Дону, где он заснял новый аэропорт, железнодорожный вокзал, стадион и мост через Дон. Все это – объекты повышенной террористической опасности.

Я взглянул на этого парня, вдруг понял, что не знаю, как его зовут, и спросил об этом.

– Алибек, – ответил он.

Мы вышли на улицу покурить. Воздух гаража, затхлый, пахнущий машинным маслом, покрышками и страхом, вызывал у меня тошноту.

После первой же затяжки я закашлялся и бросил сигарету. Курил я редко. Сейчас, наверное, и начинать не стоило. Нервы были на взводе.

– На Агаева уже что-то есть? – спросил я у Андрея Павловича.

– Не больше, чем на других. В «шестерке» есть такой, по лезгинской квоте попал туда. Занимается тем же, чем и другие, – крыши ставит, флешки пишет. По-хорошему там всех надо бы расстрелять, тогда будет что-то путное.

Тут надо бы пояснить один момент из этого заявления Андрея Павловича.

В Дагестане в ходу национальные квоты назначений на должности. Связано это как с напряженными отношениями между народами, проживающими там, так и с коррупционным характером государственной службы в тех краях. Она давно превратилась там в форму освоения положенной доли трансфертов федерального бюджета той или иной национальной группой.

Я соображал, что же нам делать дальше, и спросил:

– У него контакты в Азербайджане есть? С «Савдвалом» связан?

Я имел в виду национальное движение лезгин за создание собственного государства на землях южной части Дагестана и северной Азербайджана. «Савдал» имеет претензии как к Москве, так и к Баку, при должной раскрутке может послужить детонатором межгосударственного конфликта России и Азербайджана.

– Вот это и будем выяснять, – ответил мне Андрей Павлович.

13–14 июня 2018 года. Окраина Москвы

Мы не остановимся, пока не уничтожим ИГИЛ и Джабхат-ан-Нусру.

Это война на уничтожение.

Сергей Лавров, министр иностранных дел России

Дамир Агаев представлял собой классический тип человека, которому в органах не место. В данном конкретном случае это было усугублено его радикально-националистическими взглядами. Удивительно, но одновременно с этим он был типичнейшим представителем «шестерки», службы МВД по борьбе с организованной преступностью.

Под наблюдение он попал сразу, как только выехал из гаража своего личного дома, построенного с грубым нарушением строительных норм, с наглым захватом части тротуара. Когда майор Агаев направился на службу, шел уже одиннадцатый час по местному времени. Видимо, Агаеву было неведомо понятие «рабочее время». Он жил по правилам московской мажорной тусовки: ложился спать в три-четыре часа ночи, поднимался в десять утра.

Для наблюдения использовался беспилотный летательный аппарат. Это позволило сократить число топтунов всего до пары человек на двух машинах. Каждый из них не сближался с объектом, а просто сопровождал его.

Пока Агаев на своем белом «БМВ» катился по улицам Махачкалы, в Москве и в Ростове-на-Дону, где находился засекреченный центр, ведущий разведывательную работу на Кавказе, собиралась информация по этому персонажу. Ему было всего двадцать девять лет – для майора очень неплохо. Уроженец Дербента, он поступил в школу ГИБДД МВД в Волгограде и закончил ее. Проявил себя средненько, никаких особых успехов не было ни в учебе, ни в спорте.

Ответы на вопросы о том, зачем он пошел в школу ГИБДД и как вообще в нее попал, подсказал вот какой факт. Отец Дамира был одним из руководителей дербентского завода, выпускавшего коньяки и вина. Понятное дело, пристроил сынишку, желая потом иметь своего человека в полиции.

В Дагестане это встречается сплошь и рядом. Случайных людей в здешних компетентных органах просто нет. Многие будут работать и без зарплаты, даже сами денег дадут за право решать от имени власти.

После учебы его взяли в ГИБДД УМВД по Дербенту. В это же время отец Дамира был избран депутатом республиканского парламента. Это уже совсем другой уровень.

Следом за отцом в Махачкалу переехал и сын. Там он разом стал сотрудником Шестого управления МВД по Республике Дагестан. Самое хлебное место, сытнее просто не бывает. Это тебе не водителей на дороге обирать. О том, кто и как взял гаишника на должность опера в элитный отдел угрозыска, история умалчивает.

Беспилотник показал, что Агаев остановился около торгового центра и вошел в него. Один из топтунов припарковался и забрел следом. Оказалось, что майор Агаев заехал покушать. Топтун заметил, что его подопечный за это не заплатил. Видимо, он полагал, что сотрудников органов во всех заведениях общепита должны кормить бесплатно.

Тем временем ростовский центр получил сведения об Агаеве из базы данных доходов госслужащих. За последний год тот получил чуть меньше семисот тысяч рублей. Такова официальная зарплата майора полиции. У него не было в собственности недвижимости в Махачкале, только доля в квартире, расположенной в Дербенте. Он стоял в очереди на улучшение жилищных условий.

«БМВ», которую отслеживал беспилотник, принадлежала некоему Эрвину Базуеву. Проверка показала, что на него же записан дом, в котором проживал майор. Сам же Эрвин Базуев два года назад выехал из Дербента в неизвестном направлении, скорее всего, за границу.