Постепенно спутники разговорились. Никита успокоился по поводу своих тревог и сомнений. Иван же, поделившись мучившими его размышлениями, неожиданно услышал здравое слово:

— Дак это, Ваньша!.. Ты ж сам мне говорил, что там, на лугу, когда брата твово подстрелили и девку выкрали, четверо конных было. Трое в Орду сбежали, а четвертый где? Я-то думал, ты евонный след все ищешь! Боле как четвертому крови твоей и смерти искать некому! Может, шкуру свою спасает от суда княжьего и твоего, может, Амылеево серебро отрабатывает. Одной ведь они, получается, кровушкой-то связаны…

— Выходит, он свой, русский?

— Выходит так! И даже от самого Михайлы неподалеку ходит.

Никита услышал, как в лесном полумраке громко скрипнули зубы напарника. Он хотел еще что-то сказать, но, покосившись на закаменевшее лицо попутчика, передумал. В таких ситуациях молчание воистину бывает дороже золота!

Из Орды доходили все новые и новые слухи. Хан Узбек явно одерживал верх, оттесняя приверженцев старой веры все дальше и дальше на юг. Вместе с ним в Сарае и на огромных территориях окончательно утвердился ислам. И для восседавших под зеленым знаменем последователей пророка Мухаммеда северные соседи-христиане становились примерно теми же, кем были язычники-литвины для рыцарей Тевтонского и Ливонского орденов, носивших крест на своих плащах, — неверными. А с неверными следовало говорить только с позиции силы, кнута и меча!..

Когда стало ясно, что необходимо ехать в Сарай и просить на великое княжение новый ярлык, Михаил Тверской с малой дружиной и приближенными боярами-думцами отправился на юг, оставив вместо себя юного сына Дмитрия и бояр-воевод. Среди последних был и боярин Василий.

Купец Онуфрия Игнатий, прослышав про великое посольство, не мешкая прибыл в стольный город и испросил разрешения у великого князя плыть далее вместе с его лодьями. Познакомившийся с Игнатием ранее в Новгороде Иван встретился с торговым человеком за несколько дней до отбытия каравана. Он попросил купца найти по возможности в Сарае татарского князька Амылея и выкупить у него русскую полонянку Любаву.

— Вот, десять гривен, все, что у меня есть сейчас, — жарко проговорил Иван, глядя в лицо хитроватому новгородцу. — Если мало будет, доплати свои, я здесь перезайму и с наваром верну тебе! Выручи, дорогой! Хотел сам с великим князем напроситься, да боярин не отпускает. Век тебе благодарен буду!!

Игнатий принял тяжелый мешочек, с явным удивлением посмотрел на ратника, предлагавшего ради освобождения полонянки большую по тем временам сумму, кашлянул в громадный кулачище и ответил:

— Ладно, чего там! Коли найду — привезу. Не сумлевайся. Как тебя-то потом найти?

— При дворе княжьем. Спросишь десятника Ивана из молодшей дружины, тотчас отыщут. Бог тебе в помощь, дорогой!!

Вереница круглобедрых новгородских лодей неспешно отплыла вниз по Волге, чтобы в Нижнем Новгороде соединиться с людьми князя Михаила, отбывшего в Орду из Владимира — номинальной столицы Северо-Восточной Руси.

Потянулись дни и ночи томительного ожидания. Купец хотел обернуться к середине лета, но задумки — одно, а жизнь — совершенно другое. Днем несколько отвлекала служба, а вот ночи, казалось бы, такие короткие по времени, растягивались в бессонную вечность. Иван уже знал, что Алена переехала из Кашина в Новгород, что она уже стала молодой женой, что Василий был очень доволен свадьбой и хлебосольством нового родича. В ушах Ивана постоянно звучали последние слова боярского сына о неизбежном разговоре с Аленой. Сможет ли она отвести от себя подозрения ревнивого супруга, не сорвется ли в горячем запале, не навлечет ли на свою юную голову беду и опалу?

Мешало спокойно спать и иное. Теперь Иван уже точно знал, что за всеми кознями, за гибелью нескольких ни в чем не повинных людей стоит чья-то зловещая тень, истово жаждущая его смерти. И человек этот был явно не последним в сложной иерархии великокняжеского двора.

До Твери стали доходить слухи о неспокойствии в самом великом Новгороде. Воспользовавшись отъездом великого князя, явно подстрекаемые его извечным врагом и соперником в борьбе за главенство на Руси Юрием Московским новгородские бояре прекратили выплату податей и ордынского выхода. Дело явно шло к очередной русской междуусобице. Молодой горячий княжич Дмитрий нетерпеливо требовал от своих бояр активных действий по отношению к Москве и северо-западному соседу. Боярин Василий предложил начать активную войну на дорогах, перехватывая Юрьевых и новгородских посланцев, прерывая между ними связь, задерживая обозы и караваны с хлебом, направляемым в Новгород. Последняя мера для города на Волхове была весьма чувствительна — на новгородских землях в то лето был неурожай зерновых.

Четыре десятника младшей дружины были вызваны к Василию.

— С сегодняшнего дня основные дороги княжества должны быть под вашим неусыпным контролем. Особое внимание Ржеву, тамошний князек Федор совсем решил от Твери к Нову Городу откачнуться. Досматривать всех подозрительных, расспрашивать на всех постоялых дворах: кто проехал на Волхов али Москву, какой командой, о чем говорили. Имать все письма, изучать на месте, и коли измена явная в них будет, то хватать, ковать в железа и немедля переправлять сюда, на княжий двор. Пока великий князь в отъезде, всем его недругам нельзя давать ни малейшего послабления. И да будет Господня и княжья воля на землях русских!

Десятники переглянулись. Судя по тому, что они услышали, княжич Дмитрий вверял им фактически неограниченную власть и права. На всякий случай Иван осторожно поинтересовался:

— А ежели, к примеру, боярин какой поедет с охраной? Да не захочет словам нашим внимать?

— Уже заготовлены грамоты за подписью князя Дмитрия. Коли встретятся таковые — считать их бунтарями и своевольниками и поступать так, как если б на их месте оказался враг! Везти сюда, а уж мы разберемся окончательно и накажем, чтоб впредь неповадно было княжьей воли не слушаться!

Боярин чуть помедлил и продолжил:

— Под началом каждого будет по два десятка. Воям сами объясните, что к чему. Особо отличившиеся будут щедро вознаграждены. Вы все получите из княжьей казны деньги для того, чтоб на всех перекладных конюшнях, на всех дворах постоялых, в любой избе рассказывали вам о гостях подозрительных не только из страха, но и за интерес звонкий. Монет не жалеть, коли будет за что платить!! Ну, с Богом, молодцы, послужите князю и земле русской!

На следующий день ратники в полной боевой справе с утра покинули город.

Ивану досталась дорога на Волок Ламский. Переняв ее почти у самых границ с Московским княжеством, он денно и нощно проверял одиночек и обозы, расспрашивая, кто куда едет, за какой нуждой. Лично объехал все прилегающие к дороге деревни, побеседовал со старостами, задобрив их серебром и пообещав хорошее вознаграждение за успешную помощь. Он справедливо рассудил, что слух о княжьей заставе на дороге вполне уже мог распространиться по округе, и осторожный курьер предпочел бы ехать лесными чащами, теряя время, рискуя нарваться на лихих мужичков с дубинами, но зато более надежно сохраняя и порученное письмо, и саму жизнь свою…