Она снова ненадолго задремала, а когда, вздрогнув, открыла глаза, в воздухе, проникавшем в пещеру, витал новый запах.

Лев.

Год первый

Спутник умчался так далеко, что его запах почти исчез, и волчица решила, что он уже не вернется. Но тут ветер подул в другую сторону и принес с собой бодрящий запах теплой крови. Волчица поняла, что Спутник бежит обратно, еще до того, как почуяла его запах. Они потерлись носами и обнюхали друг друга, возбужденно виляя хвостами в предвкушении удачной охоты.

Волки быстро напали на след – то был след оленихи. Запахи стада тоже долетали до них, однако стадо ушло вперед, бросив раненое животное погибать.

Когда волки подобрались к ней вплотную, в оленихе едва теплилась жизнь. Она лежала на боку, от нее резко несло человеческим духом, а из ребер торчало что-то странное, как будто сквозь плоть проросла ветка дерева.

Олениха не слышала приближения волков. Ее глаза подернулись белесой пеленой, дыхание обрывалось. Она лежала в луже крови, сочившейся из раны в боку. Спутник с опаской обнюхал умирающее животное, подозрительно косясь на странную прямую ветку, но волчица, одурманенная ароматом теплой крови, отбросила всякий страх.

Волки яростно и поспешно рвали зубами добычу. Если им ничего не стоило выследить ее, значит, скоро сюда могут пожаловать и другие хищники. Они набили себе животы, ощущая блаженную сытость. Теперь можно не думать о еде несколько дней.

Человеческий дух, исходивший от странной палки, вернул волчицу к мыслям о людях, в особенности о том человеке, который предлагал ей пищу. На следующее утро, когда волки проснулись, волчица повела Спутника туда, где виделась с тем человеком в последний раз. По непонятной для себя причине она хотела увидеть его снова.

* * *

Близилась оттепель. Мимо зимнего становища Сородичей все чаще проходили стада оленей, среди которых было немало беременных самок, а дождевые ямы привлекали мамонтов, – те барахтались в густой грязи, становясь легкой мишенью для копий охотников.

Когда у племени было вдоволь мяса, а с общей территории в центре лагеря сходил снег, Сородичи проводили свадебные церемонии. В этом году церемония была особенной: племя праздновало свадьбу Урса, старшего ловчего, и Пэллока, старшего копейщика. Остальные три пары брачующихся не привлекали к себе и десятой части того внимания, которое приходилось на долю красавицы Беллы и ее жениха.

Белла, хранительница огня, как всегда перед началом свадебного ритуала принялась разводить костер. Но сегодня она сама выходила замуж и потому долго суетилась, укладывая каждую ветку особым образом. Калли с раздражением следила, как Белла возится вокруг костра, едва сдерживаясь, чтобы не закричать: «Да свали все в кучу и подожги!»

Теперь ей оставалось одно: терпеть и молчать.

Коко погрузилась в предсвадебные хлопоты и долго купала дочь в реке, пока у Калли не посинели губы. Дрожа с головы до ног, девушка отогревалась у семейного костра. Довольная Коко улыбнулась дочери, и Калли вымученно улыбнулась в ответ, не зная, как пережить предстоящую ночь.

Стемнело. Вспыхнул свадебный костер. По одну сторону от него собрались мужчины, добродушно пихая в бок смущенных женихов. По отношению к старшему ловчему все вели себя более сдержанно, за исключением братьев Беллы, которые со смехом толкали Урса под локоть.

Напротив мужчин аккуратным чопорным полукругом расселись женщины, приняв торжественный вид, и не одна жена, сдвинув брови, осуждающе зыркала на расшумевшегося мужа по ту сторону костра. После нескольких таких взглядов веселья среди мужчин поубавилось.

То была единственная ночь в году, когда все племя бодрствовало после заката.

Наконец, поднялась Софо, и возбужденные голоса стихли.

Среди Сородичей не было никого старее Софо. Чтобы объяснить, сколько ей минуло лет, пришлось бы десять раз показать растопыренную пятерню. Она была одного возраста с матерью Альби и испытала на себе все горести долгой жизни: ни один из ее детей не дожил до сегодняшнего дня, в живых оставалась только внучка, Тэя, которая перенимала старухино мастерство и готовилась стать знахаркой. Именно Тэя, следуя указаниям Софо, врачевала раны старого ловчего, Харди.

Харди тоже был здесь. Глядя на его обезображенное лицо, все чувствовали себя неловко.

– Сородичи родились в один день с солнцем. Оно – наш родитель, – возвестила Софо неожиданно сильным и звонким голосом и указала на восток. – Солнце окрепло и поднялось с земли на небо. – Софо театрально воздела руки над головой. – Нас подстерегают волки и гиены, львы и медведи. У солнца тоже есть враги, затаившиеся во тьме. Солнце сражается за нашу жизнь и каждый день вступает в кровавую битву, обагряя кровью небосвод. Капли крови, брызнувшие на небо, тускло светятся по ночам. Иногда в ночном небе видны останки солнца, изглоданные и побелевшие, как оленьи кости в траве. Но каждый день солнце посылает к нам новую, сильную и горячую дочь, рожденную из земли. – С этими словами Софо повернулась к востоку.

Люди, сидевшие вокруг костра, знали эту легенду наизусть и всякий раз внимали ей, как завороженные: там говорилось, кто такие Сородичи, откуда пришли и чем отличаются от других племен. Калли украдкой огляделась: на сосредоточенных лицах собравшихся читался благоговейный трепет. Только Альби слушала, осклабившись, нетерпеливо дожидаясь своей очереди.

– Поэтому мужчины и женщины вступают в брак. Солнце дает жизнь, которую нужно сохранить и преумножить. Мы вступаем в брак, чтобы дать жизнь новой жизни и отблагодарить солнце, которое приносит в жертву себя и своих детей, и детей своих детей, и так день за днем.

Слушатели оживились: эти слова, по обыкновению, завершали ритуальную речь Софо. Старуха едва успела опуститься на свое место, как вскочила Альби и с силой стукнула посохом о землю. Взгляды людей обратились к Старейшине. Упиваясь всеобщим вниманием, та выдержала долгую паузу. Наконец, когда сидящие вокруг костра Сородичи заерзали, не в силах скрывать свое нетерпение, Старейшина заговорила:

– Наступила ночь, когда сходятся мужчины и женщины.

Мужчины с ухарским видом вскочили на ноги, женщины поднялись куда более спокойно. И те, и другие подошли туда, где стояла Альби, и смешались между собой. Жены обняли мужей, парни подошли к девушкам, которые были им по сердцу. Один из братьев Беллы по имени Никс направился к Рене – синяки уже сошли с ее тела, ссадины зажили, однако на щеке по-прежнему виднелся глубокий рубец – и, не сказав девушке ни слова, встал рядом, как будто случайно.

Разобравшись по парам, Сородичи вновь расселись вокруг костра. Молодые женщины, которые этой ночью выходили замуж, сидели в плотном кольце из вдов и девушек, а их будущие мужья со смущенным видом стояли неподалеку.

Мужчины затянули песню без слов, низко мыча и топая ногами в такт. К ним присоединились женщины, хлопая в ладоши.

Калли и Белла сидели рядом. Белла подпрыгивала от волнения, вцепившись в руку подруги, и улыбалась до ушей. В соответствии со свадебными традициями Сородичей волосы девушек были убраны в сложный пучок и украшены пестрыми птичьими перьями – каждая девушка собирала перья специально для этого дня.