и я сразу напряглась. А миссис Пресли говорит: «А не попить ли нам чаю со льдом?» При обычных обстоятельствах я бы просто пошла и приготовила этот чай, но в тот раз я и слова промолвить не успела, как девушка встала и говорит: «Я сейчас сделаю». И ушла в кухню. И тут — я этого никогда не забуду — миссис Пресли повернулась ко мне и сказала: «Извини, что так получилось, но почему ты позволила ей это сделать? Никогда больше так не поступай. Это твой дом — такой же, как дом Элвиса. И в следующий раз веди себя соответствующе».

Мы с ней стали так близки, что и Элвис начал себя вести со мной так, как он вел себя с матерью — обнимал при ней, говорил всякие нежности, рассказывал то, что прежде он рассказывал только матери, а я думала: «Ох, пожалуйста, не надо так».

Они почти не расставались. На улице потеплело, и они сидели вечерами либо на крыльце ее или его дома, либо на длинном каменном парапете на Алабама–стрит, и Элвис напевал ей «Tomorrow Night», «Му Happiness» — нежные, сладкие баллады. Он немного стеснялся, пел вполголоса, как если бы его могли подслушать родичи Дикси. Иногда они прогуливались до угла и пили в «Дэйри Куин» молочные коктейли, потом устраивались на лавочке в парке Гастон, в нескольких кварталах от дома Дикси. «Большой выход» означал посещение кинотеатра «Сазор № 2» на Главной Северной улице — пятьдесят центов на бензин, пятьдесят — за билеты и доллар на то, чтобы после сеанса перекусить в кафе или у «Леонарда». Они любили друг друга и твердо решили не допускать никаких «глупостей» до женитьбы. Они делились друг с другом всем, у них не было секретов. Однажды у Элвиса на работе случился конфликт — его пообещали уволить, если он не пострижется. Он постригся и ужасно этого стеснялся — ситуацию отнюдь не облегчал тот факт, что дядя Дикси, который все время издевался над его прической, начал его подкалывать. Он был таким чувствительным — Дикси никогда прежде не встречала таких чувствительных людей. А как–то раз, еще в самом начале их отношений, Элвис обиделся на какие–то ее слова. Самое ужасное, что она произнесла их в присутствии его кузена, и он вылез из машины (дело происходило во время сеанса кино) и собрался добираться до дома на попутках. Однажды он насмерть поссорился с матерью и решил уйти из дома — навсегда. Он заехал к Дикси попрощаться, они долго рыдали в объятиях друг друга, а потом она вышла на крыльцо и смотрела, как он уезжает. Отъехал он недалеко — и тут же вернулся обратно. Расстаться они были не в силах. Они говорили о браке, но оба приходили к выводу, что им еще рано жениться. А когда они поженятся, их семьи объединятся — навеки.

Они вместе посещали церковь — хотя и не так часто, как хотелось бы Дикси. Элвис аккуратно посещал класс изучения Библии, но не всегда оставался на службу — порой он просто заезжал за Дикси после окончания. А иногда они вместе прогуливали службу — садились с группой других молодых ребят на задних скамьях, чтобы родители видели: они в церкви, а в разгар службы, когда все внимание старших было приковано к преподобному Хэмиллу, удирали и ехали в церковь для цветных на Ист–Тригг — до нее было не больше мили. Там царил преподобный Брюстер, и служба сопровождалась страстным пением Куин Си Андерсон и группы Brewsteraries. Они наслаждались этой экзотической атмосферой и музыкой, но всего лишь несколько минут, потому что им надо было возвращаться в пресвитерианскую церковь, пока их не хватились. А иногда по вечерам они ходили туда на «Встречу на нашей волне», трансляцию которой вела радиостанция WHBQ. На этих встречах часто присутствовали Джеймс Блэквуд, Джимми, сын пастора Хэмилла, и другие Songfellows: вообще–то послушать музыкальные проповеди доктора Брюстера приходили многие белые. Доктор Брюстер толковал в основном, что вот уже близок светлый день, когда все люди станут братьями, и на другом конце Мемфиса у своего радиоприемника эту проповедь слушал Сэм Филлипс, а будущий продюсер «Сан» Джек Клемент посещал «Встречи» вместе со своим отцом, баптистским проповедником и руководителем церковного хора, «потому что там было здорово, потому что это там чувствовалось биение сердца Мемфиса».

Не реже двух раз в неделю они ходили в кино — на два сеанса. Пару раз Элвис возил Дикси в «Хьюмз». Однажды он взял ее на шоу «Ищем таланты», где спел одну песню, — он уже выступал там в прошлом году. Он с гордостью продемонстрировал ее бывшим одноклассникам, поболтал с парой парней, которых он знал по Лодердейл–кортс, и все время держал руку у нее на плече: он не то чтобы хотел ее с ними познакомить — он хотел ее продемонстрировать. То же происходило и когда они ездили в Тьюпело. Раз они ездили туда с мистером и миссис Пресли, в другой раз они сами отправились навестить тетю Элвиса Клеттис и его дядю Вестера, и, хотя Элвис вел себя с ними и со своими кузенами весьма почтительно, снова это было не «людей посмотреть», а «себя показать». Он был горд собой, своим нарядом, своей девушкой — посмотрите, мол, каким я стал городским. А почему бы и нет? В глазах Дикси такое его поведение выглядело вполне естественным — он имел все основания собой гордиться.

Но подобные экзотические путешествия случались нечасто. Они оба были домоседами. Иногда они оставались присматривать за малышами — двоюродными братьями и сестрами Дикси и просто смотрели телевизор. Иногда родители Элвиса куда–нибудь уходили, и они оставались в доме одни. И вообще они предпочитали не выбираться за пределы Северного Мемфиса, где семья Пресли провела последние пять с половиной лет. Тем более что рядом, как раз за углом, находился кинотеатр «Сазор № 2», к тому же он был самый дешевый в этой части города — правда, если вас не смущали крысы, разбегавшиеся из–под кресел, когда включали свет. Этой весной на улицу переехал и магазин пластинок «Чарли» — как раз напротив остановки автобуса, — и Дикси иногда встречалась там с Элвисом. Элвис был знаком с владельцем магазина и его женой Хелен, он представил им Дикси, и они всякий раз приветствовали ее как старую знакомую. В магазине был музыкальный автомат, который постоянно играл, фонтанчики, где можно было выпить колу или газированную воду с сиропом, и был еще