Поскольку государство не только не собирается уменьшать свое присутствие в банковском секторе, но и продолжает его наращивать – вспомним фактический переход МКБ под крыло “Роснефти” – то проблема концентрации плохих активов на балансах частных банков становится долгоиграющей, а ухудшение качества балансов банков становится питательной средой для кризиса.

Некоторые видят выход в полном огосударствлении банковской системы. Но это тоже не страховка от новых кризисов. На самом деле в большинстве российских госбанков кризис носит перманентный характер, что проявляется в убыточности их деятельности и в постоянных дотациях, которые бюджет или ЦБ должны им предоставлять. По оценкам Fitch, с 2013 года государство в различных формах предоставило госбанкам поддержку на сумму более 2 триллионов рублей.

Постоянное спасение госбанков-банкротов, помимо нагрузки на бюджет, неизбежно ухудшает качество управления в банках. В системе, основанной на частных банках, банкротство одного конкретного банка может привести к проблемам у его клиентов, но с точки зрения общего состояния сектора, такие события носят позитивный характер: с рынка уходят слабейшие игроки, а остальных конкуренция заставляет не забывать об осторожности при ведении бизнеса. В российской банковской системе с доминированием госбанков ни один из их руководителей не был уволен со своей должности за неспособность вести хотя бы безубыточный бизнес, не говорю уже о прибыльности и уплате дивидендов в бюджет, зато они получают вознаграждения, в разы превышающие те, что получают руководители аналогичных банков в других странах.

Поэтому можно уверенно утверждать, что российским гражданам не стоит ждать системных банковских кризисов, тех, что поставят на грань устойчивости всю систему или значительную ее часть. Зато череда банкротств частных банков и потоки бюджетных дотаций на санацию госбанков будет бесконечной.

Пару месяцев назад руководители Банка России торжественно заявили, что расчистка авгиевых конюшен в российской банковской системе завершена, что отныне “все могут спать спокойно”. Но крах двух крупнейших частных банков наглядно демонстрирует, что эти слова были в лучшем случае заблуждением, отражающим низкую квалификацию, в худшем – откровенным враньем. Но на этом заблуждение или вранье не заканчиваются: провалившись в надзоре, Банк России не хочет работать над ошибками, а усугубляет ситуацию дальше, утверждая, что придуманный им Фонд консолидации банковского сектора является палочкой-выручалочкой. На самом деле все, что пытается сделать Центральный банк, называется очень просто – национализация банковского сектора.

Национализация банков никак не решает проблему низкого качества надзора – за редким исключением государство не в состоянии управлять своими банковскими активами так, чтобы их не нужно было ежегодно поддерживать вливаниями бюджетных денег. Посмотрите, сколько денег получили ВЭБ, ВТБ, Россельхозбанк, Газпромбанк, и что изменится от того, что к ним добавятся БИН, “Открытие”, “Траст”, Росгосстрах и т. д.? Зато национализация банковского сектора несомненно будет означать колоссальный шаг назад с точки зрения качества российской экономики, или (если хотите) шаг вперед в сторону ее тотального огосударствления. Не говоря уже о том, что национализация банковского сектора создаст колоссальные конфликты интересов внутри Центрального банка, которому теперь предстоит управлять десятком банков и финансовых компаний, одновременно осуществляя надзор за ними.

Национализация банков, в определенных ситуациях, может быть адекватным инструментом государственной политики – посмотрите, как он использовался в США. Но этот инструмент может работать только тогда, когда работает банковский надзор, который с одинаковыми мерками подходит к государственным и частным банкам, и когда решения по управлению банками принимаются без каких-либо надежд на новые вливания бюджетных денег. Для того, чтобы национализация банковского сектора сработала, нужно, чтобы ЦБ честно признался в своих провалах, объяснил их причину и рассказал, как он намерен работать над ошибками. Если этого не будет сделано, то вскоре мы узнаем о новых банкротствах частных банков и о том, что Совет директоров Банка России принял решение санировать их, а вернее говоря – национализировать. Далее – везде…

P.S. Удивительный факт: в сегодняшнем Совете директоров Банка России нет ни одного человека, занимающегося денежной политикой, зато половина из 12 занимаются банковским надзором. Что называется, воистину у семи нянек дитя без глазу.

P.P.S. Если посмотреть на данные Росстата, то финансовый сектор в России являлся на протяжении последнего десятилетия одним из “локомотивов” роста экономики. И никаких признаков того, что на его поддержку за это время за счет эмиссии было выделено 4 триллиона рублей, в статистике найти невозможно.

Начну с предыстории. Осенью 2010-го в отставку был отправлен московский мэр Юрий Лужков. И немедленно, по странному стечению обстоятельств, начались проблемы у многих бизнесменов, которые выстроили с ним тесные отношения. Начались они и у Банка Москвы, которым управлял его фактический собственник Андрей Бородин.

Бизнес – штука суровая. Здесь нужно уметь не только строить и наращивать, но еще и умело защищать нажитое. Потому как именно в таких ситуациях проверяется и твердость характера, и настоящие бойцовские качества. Закачавшийся Банк Москвы привлек внимание государственного банка ВТБ, который решил осуществить то, что в бизнесе называется недружественное поглощение: получить контроль над банком, не имея в руках контрольного пакета. Ни менеджмент банка ВТБ, ни его Совет директоров, который почти целиком состоял из чиновников во главе с вице-премьером Алексеем Кудриным, нисколько не остановил тот факт, что отсутствие согласия фактического обладателя контрольного пакета продать свой актив сделало невозможным проверку его качества, поскольку Бородин (и это естественно) не захотел давать какую-либо информацию государственным рейдерам. Судя по всему, никакого содержательного обсуждения идеи враждебного поглощения на Совете директоров не было; кое-кто из его членов позднее признался, что и материалов-то не видел, а проголосовал “за” по просьбе Кудрина – и за 103 миллиарда рублей банк ВТБ купил у правительства Москвы “кота в мешке”. Естественно, без какой-либо конкуренции.

Но оказалось, что Бородин тоже был парень не прост, что он выстроил такую схему защиты, что банк ВТБ оказался покупателем дырки от бублика: значительная часть активов банка не имела никакой реальной цены. По оценкам Банка России и Агентства по страхованию вкладов (АСВ), “дыра” в балансе Банка Москвы на момент покупки составляла чуть менее 300 млрд руб. – примерно половину собственного капитала ВТБ. По сути дела, ВТБ стал банкротом. (Смешно говорить, что никто из чиновников или менеджеров ВТБ не понес никакой ответственности ни за голосование на Совете директоров, ни за отсутствие надзора за Банком Москвы.)

И стал бы, если бы его главным собственником не было государство. Которое руками министра финансов Кудрина и председателя Центробанка Игнатьева быстро соорудило красивую схему спасения ВТБ за счет бюджета: Банк России выдал кредит в сумме 295 млрд руб. АСВ, который передал его на 10 лет Банку Москвы (который является собственностью ВТБ на 96,4 %) под 0,51 % годовых; на эти деньги Банк Москвы купил 10-летние минфиновские облигации (ОФЗ) под 8,16 % годовых. Таким образом, не прилагая ни малейшего труда, Банк Москвы стал получать от Минфина в виде процентных платежей по ОФЗ почти 22,5 млрд руб. в год. По замыслу авторов схемы, за время пользования депозитом АСВ ВТБ должен был заработать те самые 300 млрд руб., которые он потерял (поскольку Банк Москвы является собственностью ВТБ, то его финансовые результаты в полном объеме включаются в отчетность ВТБ).