litbaza книги онлайнИсторическая прозаЯков Блюмкин. Ошибка резидента - Евгений Матонин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 135
Перейти на страницу:

Наконец, еще одно предположение: немцы жаловались на слежку, и Блюмкина решили демонстративно «принести в жертву», чтобы их успокоить. При этом расформирование его отделения было чистой воды формальностью, а сам он продолжал заниматься тем, чем занимался раньше. Во всяком случае, от дел его не отстранили и не уволили из ВЧК. 1 июля Блюмкин, например, представлял ВЧК на заседании Комиссии по организации разведки и контрразведки при Народном комиссариате по военным делам.

Сам Блюмкин позже рассказывал, что 6 июля он лично взял у Лациса дело Роберта Мирбаха, которое послужило ему поводом для встречи с послом Вильгельмом фон Мирбахом. Вряд ли Блюмкину так просто выдали секретное дело, если бы он действительно был отстранен от дел. Тем более что дело хранилось в сейфе у большевика Лациса, а не у левого эсера Александровича, благодаря которому Блюмкин оформил все необходимые мандаты ЧК для предъявления германскому послу.

* * *

В Москве Блюмкин иногда заходил в гости к своему знакомому — журналисту Давиду Азовскому. Жил тот на Сивцевом Вражке, на пятом этаже. Азовский обратил внимание на странность в поведении гостя — он часто садился на подоконник и долго смотрел из окна куда-то вдаль. Только потом, после убийства Мирбаха, когда фамилия Блюмкина на все лады склонялась в советских газетах, Азовский понял, почему он так любил сидеть на подоконнике. Оказывается, из его квартиры хорошо просматривалась территория германского посольства.

ШЕСТОЕ ИЮЛЯ
«Вели себя, как заправские деревенские горлопаны…» Съезд

Четвертого июля 1918 года в Москве должен был открыться V Всероссийский съезд Советов. К этому времени разногласия между большевиками и левыми эсерами обострились до предела. На съезде сторонники Марии Спиридоновой собирались дать «ленинцам» решительный бой и даже рассчитывали на успех. 2 июля костромская газета левых эсеров «Пламя борьбы» писала, что победа их партии на съезде станет «величайшей победой революционного русского народа».

С 3 по 6 июля газета «Знамя Труда», центральный орган партии левых эсеров, была заполнена лозунгами: «Долой Брестскую петлю, удушающую русскую революцию!», «Да здравствует беспощадная борьба трудящихся с акулами международного империализма!», «На помощь восставшим против своих угнетателей крестьянам и рабочим Украины!», «Да здравствует международная социалистическая рабочая и крестьянская революция!».

Четвертого июля съезд начал свою работу в Большом театре. Присутствовали 1164 делегата, в том числе 733 большевика и 353 левых эсера. В отделанном бархатом и золотом зале сидели люди в косоворотках, сапогах, кожаных куртках, военной и матросской форме. В воздухе плавали густые клубы дыма — запрещать курение тогда еще никому не приходило в голову. Правую сторону зала занимали большевики, левую — левые эсеры. На сцене восседал президиум во главе со Свердловым. Роберт Брюс Локкарт, наблюдавший за открытием съезда из дипломатической ложи, вспоминал:

«По правую руку от Свердлова размещены левые социалисты-революционеры, бритые, хорошо одетые и, очевидно, принадлежащие к образованным классам, — Камков и Карелин, затем Черепанов, на крайнем конце — 32-летняя предводительница партии Мария Спиридонова, скромно одетая, с гладко зачесанными волосами и в пенсне, которым она беспрестанно играет, — живой портрет учительницы Ольги из чеховских „Трех сестер“… Сосредоточенный фанатичный взгляд ее глаз свидетельствовал о том, что перенесенные ею страдания отразились на ее психике… Нет только Дзержинского и Петерса. Этим мрачным вершителям большевистского правосудия некогда бывать на съездах. Ленин тоже опаздывает, по обыкновению. Он проскользнет позже, тихо, незаметно, но как раз вовремя».

В большой царской ложе сидели представители печати. Две ложи занимали дипломаты. В одной находились члены союзнических миссий, а над ними — представители германского, турецкого и болгарского посольств. «К счастью, мы сидим не друг против друга, а то это испортило бы нам зрелище», — комментировал Локкарт.

С самого начала в атмосфере съезда чувствовалось приближение грозы. Левые эсеры резко критиковали политику правительства большевиков, обличали Брестский мир, комитеты бедноты, введение смертной казни. Критиковали они и проект Конституции РСФСР, которую съезд должен был принять.

«Эсеры, — писала „Правда“ 5 июля, — вели себя, как заправские деревенские горлопаны на сельских сходах. Они так кричали, стучали, неистовствовали, что порой казалось, что их большинство… Их бессильная злоба на силу и влияние большевиков выливалась порой в форму грубых мелочных выходок. Тов. Свердлов не раз просил их выражать свои чувства членораздельно».

Конфликты начались уже в первый день съезда. Троцкий предложил принять резолюцию, в соответствии с которой все красноармейские части предполагалось очистить от «провокаторов и наемников империализма», и прежде всего от тех, кто провоцирует столкновения с немцами. Левые эсеры в знак протеста решили покинуть заседание. Большевики проводили их аплодисментами и насмешливыми возгласами.

Газета «Знамя Труда», в свою очередь, отмечала:

«Левые с.-p., не вернувшись на заседание съезда, вышли на Театральную площадь с пением революционных песен и возгласами: „Долой империалистов и соглашателей!“, „Долой Мирбаха!“, „Да здравствует восстание на Украине!“, „Да здравствует мировая революция!“. Партийные товарищи, не расходясь, двигались с пением революционных песен мимо дома Советов по Моховой ул. до Воздвиженки, провожая депутатов крестьян в Крестьянский отдел Ц.И.К.».

На следующий день левые эсеры вернулись на съезд. Обе стороны применили «сверхтяжелую артиллерию». Сначала Свердлов в своей речи доказывал, что Россия слишком слаба, чтобы вести войну с немцами. Затем ехидно прошелся по выступлениям левых эсеров против смертной казни. «В то же время они работают с большевиками в чрезвычайных комиссиях, — говорил он. — Один из членов их партии — зампред московской ЧК, который привел в исполнение много смертных приговоров без суда. Следует ли это понимать так, что левые социалисты-революционеры против смертной казни по суду и за нее, когда нет суда?»

Потом поднялась Спиридонова. Поначалу говорила монотонно, но постепенно перешла почти на крик. Обвиняла большевиков в том, что по отношению к крестьянству их партия «начинает становиться на путь гибельной политики» и что эта политика «убьет у крестьян любовь к советской власти». «Началась диктатура теории, диктатура отдельных лиц, влюбленных в свою теорию, в свою схему, в свои книжки!» — кричала она, обращаясь к появившемуся в президиуме Ленину.

«Когда крестьян, крестьян — большевиков, крестьян — левых социалистов-революционеров и беспартийных крестьян — всех одинаково уничтожают, гнетут и давят, — в моих руках вы найдете тот же револьвер, ту же бомбу, с которыми я когда-то защищала…» Конец ее фразы потонул в овациях и негодующих криках. О том, что происходило в зале, можно судить по стенограмме, в которой фрагменты выступлений отсутствуют — их просто невозможно было расслышать.

«Я, связанная с крестьянством, вы знаете, как сильно, я с искренностью, в которой вы не можете сомневаться (голос: „Нахалка!“), вы, товарищи большевики, крестьяне…»

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 135
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?