Тем не менее антипатия не помешала французам плениться плодами культуры той страны, которая благодаря католическим королям заняла в Европе видное положение. Они бранили империалистскую Испанию, но все же мирились с влиянием «сильного народа, огромной империи [...], культуры более утонченной, чем наша», как писал Фернан Бродель. В XVII веке из Мадрида пришла мода на белила и румяна, духи, перчатки, сапоги, туфли... со всеми этими предметами роскоши Францию познакомила Испания. Ее престиж утвердился также в области языка и литературы. Французский язык пестрел испанизмами, как в наши дни он переполнен англицизмами, а это верный признак культурного влияния. Увлечение испанским было настолько велико, что Сервантес мог написать: «Во Франции никто, ни мужчина ни женщина, не упустит случая изучить кастильский язык». Конечно, это преувеличение, но оно связано с исключительным моментом в истории культурных отношений между двумя странами. Не осталось в стороне и литературное влияние. Французскому читателю нравились три жанра: очерк[62], роман[63] и пьеса[64]. Французская духовность XVII века также во многом обязана испанским источникам. Пьер Берюль ввел во Франции реформу кармелитов. В Пор-Рояле искали и находили методы для изучения испанского языка[65], читали и переводили произведения святой Терезы. Культурная гегемония Испании, продолжавшаяся до конца XVII века, свидетельствует о превосходстве, которое покоилось не только на военной мощи[66].

Чтобы удовлетворить свое любопытство, французы черпали сведения об Испании из более или менее точных рассказов, самым известным — и самым противоречивым! — из которых является, без сомнения, «Путешествие» госпожи Ольнуа[67]. Она не упустила случая упомянуть об инквизиции; по ее словам, инициатива в ее создании принадлежала Торквемаде: он убедил Изабеллу, что ее долг — наказывать еретиков, а Изабелла, в свою очередь, по совету исповедников убедила Фердинанда распространить такое правосудие в Арагонской короне.

«До того как Изабелла Кастильская взошла на трон, доминиканец Хуан де Торквемада, ее духовник, впоследствии ставший кардиналом[68], взял с нее обещание наказывать неверных и еретиков, как только это окажется в ее власти. В 1483 году она обязала Фердинанда, своего супруга, добиться от папы Сикста IV булл, позволяющих учредить пост Верховного Инквизитора в королевствах Арагон и Валенсия, во главе которых ее супруг находился. Надобно заметить, что Фердинанд ввел эти должности в своих государствах, а Изабелла — в своих, однако же королева добилась этого поста для Торквемады. Впоследствии папы распространили свою юрисдикцию на все страны католических королей»[69].

Здесь слегка намечено то, что станет общим местом во всей французской историографии: Изабелла Католичка не намеревалась учреждать столь одиозный суд, как инквизиция. Она уступила под давлением своих исповедников и духовенства, а поскольку она была крайне благочестивой, то не осмелилась противиться их воле.

Рассказы о путешествиях предназначались для публики, тяготевшей к живописности и фольклору; они давали ей то, что она желала в них найти. Во Франции издавались и более серьезные произведения, чьи авторы не жалели сил ради того, чтобы предоставить об Испании информацию и свидетельства, соответствующие исторической действительности. Самой известной среди таких книг была «Общая история Испании» Луи Тюрке де Майерна (1572— 1664), доктора-протестанта, родившегося в окрестностях Женевы или неподалеку от Лиона[70]. Данное произведение, посвященное королю Генриху III Наваррскому (будущему Генриху IV Французскому), — это рассказ об истории Испании от древнейших времен до присоединения Португалии к испанской монархии (1580). Книга выдержана в антииспанском духе. Для Майерна Испания — главный враг Франции. Как истый гугенот, он сурово осуждает религиозную политику, проводимую за Пиренеями, придерживаясь при этом относительно объективной позиции. Он не нападает на католических королей — напротив, он хвалит их за то, что они восстановили порядок в своих владениях: «Правосудие и мир понемногу начали возвращаться в Испанию, когда принцы Фердинанд и Изабелла получили доступ к коронам Кастилии и Леона». Майерн рисует Изабеллу просвещенной королевой, которой нравилось общество образованных людей; правительница, замечает он, быстро освоила латынь[71]. Он говорит о ней как о «принцессе, наделенной великими добродетелями, которые могут затмить некоторый излишек амбиций и другие несовершенства оной натуры. Особенно примечательны в ней религиозное рвение, чистота, щедрость и человечность».