Лютиен покачал головой. Ему вовсе не хотелось именно сейчас остаться без Кэтрин. К тому же он беспокоился о девушке, которой придется скакать на запад одной. Слухи о битве в Кэр Макдональде прошли по всему южному Эриадору, и никто из них не знал, какие опасности таятся на пути.

— И еще одна причина, по которой тебе не следует ехать, — обратилась Кэтрин к Лютиену. — Если люди из Порт-Чарлея не присоединятся к нам, они смогут добиться от Гринспэрроу чего угодно, захватив в плен знаменитую Алую Тень.

— Ты сомневаешься в их честности? — недоумевающе спросил Лютиен.

— Я знакома с их прагматизмом, — ответила Кэтрин. — Ты им абсолютно безразличен, во всяком случае — пока.

Слова девушки отнюдь не убедили Лютиена в том, что именно ей следует ехать. Ведь она также является для короля Эйвона ценной добычей!

— Она права. — Поддержка Сиобы явилась для Кэтрин полной неожиданностью. — Ты ехать не можешь, а она сделает то, что нам нужно, гораздо лучше, чем кто-либо в Кэр Макдональде.

Кэтрин взглянула на Сиобу с нескрываемым подозрением. На мгновение у нее даже мелькнула мысль, что полуэльфийка настаивает на ее отъезде, надеясь, что соперницу убьют по дороге или возьмут в плен. Однако в зеленых глазах Сиобы не было и следа враждебности, а только надежда и дружелюбие.

Лютиен хотел было возразить, но Сиоба его оборвала.

— Ты не имеешь права ставить под угрозу общее дело в угоду своим чувствам, — резко заметила она. — Кэтрин — это наилучший выбор. Ты знаешь это не хуже любого другого.

Сиоба обернулась к сопернице, улыбнулась и кивнула, Кэтрин ответила ей тем же. Затем полуэльфийка вновь взглянула на Лютиена.

— Ты ведь понимаешь, что я права?

Лютиен вздохнул, вновь отступая перед простой логикой.

— Возьми Ривердансера, — сказал он Кэтрин, имея в виду своего собственного жеребца, одного из лучших во всем Эриадоре. — Утром.

— Сегодня вечером, — хмуро поправила его Кэтрин. — Флот Эйвона не опускает паруса с заходом солнца.

Лютиену по-прежнему не хотелось, чтобы она ехала. Его охватило почти непреодолимое желание пересечь комнату и сжать девушку в объятиях, защищая от всех опасностей мира. Однако он понимал, что Кэтрин с Сиобой правы и рыбачка из Хейла — наилучший выбор, да к тому же она вовсе не нуждалась в защите.

Не промолвив больше ни слова, Кэтрин повернулась и покинула «Гнэльф».

Лютиен взглянул на Оливера.

— Я вернусь, когда вернусь, — пояснил хафлинг, тронув поля своей шляпы, и двинулся следом за Кэтрин.

Лютиен наблюдал за Сиобой, ожидая, что та остановит Оливера, как остановила его самого.

— Счастливого пути, — сказала Сиоба, и Оливер, еще раз тронув поля шляпы, вышел из таверны.

Оставшимся в «Гнэльфе» в ту ночь хватало серьезных тем для обсуждений, однако они или молчали, или говорили о всяких мелочах. Внезапно внутрь ворвался запыхавшийся человек.

— Собор! — крикнул он.

Больше ему ничего не потребовалось говорить. Лютиен сорвался с места и чуть не упал, бросившись к двери. Сиоба поймала его за руку, помогая удержать равновесие, и юноша остановился, пристально взглянув ей в глаза.

Улыбка Сиобы была чарующей, и Лютиен знал, что, хотя Кэтрин с Оливером уже находились в пути, ему в эту ночь не придется сражаться в одиночестве.

Отчаявшиеся циклопы попытались вырваться из Собора через северные, западные и южные двери одновременно. Они рычали и ревели, надеясь пересечь открытое пространство около Собора и затеряться в лабиринте узких улочек. Однако со всех сторон на осажденных обрушился ливень стрел. Затем повстанцы, не дожидаясь, пока циклопы пойдут в атаку, ринулись им навстречу.

Лютиен и остальные, приближавшиеся из «Гнэльфа», не стали присоединяться к общей схватке, а проникли внутрь оставленного циклопами Собора через не слишком надежно забаррикадированный пролом в восточной стене. Поняв, что вышедшим на открытое пространство не избежать гибели, многие циклопы развернулись и кинулись обратно, под защиту прочных каменных стен. Внутри еще оставалось немного пищи, и они надеялись, что, если небольшой горстке удастся вновь забаррикадировать двери, ее хватит на всех и они смогут продержаться до прихода помощи.

Однако маленький отряд Лютиена встретил их у входа и не позволил закрыть двери до тех пор, пока остальные повстанцы также не ворвались внутрь. Вновь благословенные полы великого Собора покраснели от пролитой крови, вновь его огласили не молитвы, а яростные вопли и стоны раненых.

Все закончилось той же ночью. В городе Кэр Макдональд не осталось в живых ни одного циклопа.

Белые, аккуратные дома Порт-Чарлея стояли ровными рядами на террасных уступах, вырубленных в горном склоне, близко подступавшем в этом месте к Эйвонскому морю. Говорили, что в солнечные дни от самых верхних домов были видны на западе белые с зеленым скалы Барандуина.

Порт-Чарлей был сонным местом, однако в те редкие дни, когда светило солнце, белые домики с белыми же изгородями казались веселыми и приветливыми.

Когда здесь появились Оливер с Кэтрин, стоял именно такой день, яркий, солнечный и веселый. Путники заметили, что снега не осталось ни в самом городке, ни вокруг него, только серые, истертые ветром скалы и белые прямоугольники домиков. Кое-где виднелись зеленые пятна оживающей травы, но немногие одинокие деревья все еще чернели голыми ветвями.

— Слишком рано для цветения, — заметил Оливер. Он стукнул пятками Тредбара, своего рыжего пони, и тот перешел на быструю рысь.

Кэтрин пришпорила Ривердансера, и великолепный белоснежный скакун с легкостью догнал своего миниатюрного товарища.

— Я бывал здесь весной, — объяснил Оливер. — Такая красота, просто залюбуешься.

Он принялся вдохновенно описывать цветущие деревья и множество прекрасных цветов, выглядывающих из каждой трещины в скалах, из каждого ящичка на окнах коттеджа. Однако Кэтрин слушала вполуха, не нуждаясь в описаниях. Для нее Порт-Чарлей был тем же самым Хейлом, только побольше. Она прекрасно помнила свою родину, ветер, налетающий порывами со стороны ледяного моря, яркие, по большей части пурпурные пятна цветов на фоне серых скал. Она слышала низкий рев прибоя и вспоминала родной остров Бедвидрин и выходы в море на суденышке, таком гордом и внушительном, когда оно стояло у причала, и таком хрупком и незначительном по сравнению с бушующими волнами сурового моря.

Но лучше всего Кэтрин помнила запахи, приносимые ветром, воздух, наполненный солью и свежестью. Хейл и Порт-Чарлей, только в таких местах и живешь по-настоящему, соприкасаешься душой с реальным, осязаемым миром.

Оливер заглянул в отрешенные, задумчивые глаза девушки и примолк.

Они подъехали к городу с северо-востока. Здесь дорога раздваивалась. Правая вела к песчаным дюнам и морю, левая — к нижнему уровню селения. Оливер свернул было влево, но Кэтрин лучше понимала, что надо делать.