— А может быть, она жива, — сказал Бубба.

— Угу, — отозвался я.

— Нет, серьезно. Как я сказал, на людей иной раз только диву даешься. До того, как эти два кретина очухались у меня дома, вы двое рассказывали мне, как она однажды обошлась с одним парнем, пшикнув на него нервно-паралитическим газом.

— Так что же? — спросила Энджи.

— Значит, она крепкий орешек, понимаете? Я что сказать хочу — представьте себе, рядом с вами человек, а вы вытаскиваете жестянку с газом и пшикаете ему в глаза. Знаете, это ведь не пустяк. Эта девчонка с характером. Возможно, она смогла как-то улизнуть от этого мерзавца Прайса.

— Но тогда она позвонила бы отцу. Попробовала бы наладить какой-нибудь контакт.

Он пожал плечами:

— Возможно. Не знаю. Детективы-то вы, а я всего лишь неуч, посаженный в тюрьму за хранение оружия.

Он откинулся на капот и, задрав голову, стал глядеть на гранитные стены, колючую проволоку и низкое потемневшее небо.

— Пора, — сказал Бубба.

Энджи крепко обняла его и поцеловала в щеку.

Я пожал ему руку.

— Хочешь, мы проводим тебя до самых дверей?

— Нет. Это вроде как вы мои родители и меня в школу в первый день провожаете.

— В школу в первый день, — повторил я. — Помню, ты тогда здорово отколошматил Эдди Рурке.

— За то, что он стал дразниться, что мои родители меня до дверей провожают. — Он подмигнул. — Ну, через год увидимся.

— Да мы раньше увидимся, — сказала Энджи. — Ты что, думаешь, мы тебя забудем и не станем ходить на свидания?

Он пожал плечами:

— Главное, не забывайте, что я вам сказал: на людей иной раз только диву даешься.

Мы глядели, как он шел по гравиево-ракушечной дорожке — ссутулившись, руки в карманах, под порывами ветра, вздымавшего в воздух сухие промерзлые травинки на газоне и трепавшего его волосы. В двери он прошел не оглядываясь.

— Значит, моя дочь находится в Тампе, — произнес Тревор Стоун.

— Мистер Стоун, — сказала Энджи, — вы ведь слышали, что мы вам говорили, не так ли?

Он запахнул потуже свою домашнюю куртку и мутным взглядом уставился на Энджи.

— Да, слышал. Двое мужчин полагают, что ее нет в живых.

— Да, — сказал я.

— Вы тоже так считаете?

— Не обязательно, — ответил я. — Но судя по тому, что мы узнали об этом Джеффе Прайсе, он не из тех, кто станет церемониться с женщиной столь яркой наружности, как ваша дочь, если хочет скрыться. Так что зацепка за Тампу…

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, и вновь закрыл его. Зажмурившись, он словно пытался проглотить какой-то кислый комок. Лицо его было мокрым от пота и бледнее выбеленной временем кости. Накануне утром он, ожидая нас, взял в руки трость, приоделся и являл собой вид человека гордого, несмотря на пошатнувшееся здоровье, стойкого, способного противостоять неприятелю.

Однако в этот вечер времени подготовиться к нашему приходу у него не было, и он разговаривал с нами, сидя в каталке, где, по словам Джулиана, проводил теперь три четверти своего времени — настолько его мозг и тело были изнурены раком и борьбой с ним при помощи химиотерапии. Волосы его были не причесаны и торчали липкими клочками, а голос был слаб и тих, как шелест гравия.

— И все же это зацепка, — сказал он, по-прежнему не открывая глаз и прижав ко рту подрагивающий кулак. — Возможно, именно там исчез и мистер Бекер, а?

— Возможно, — согласился я.

— Как скоро вы сможете отправиться?

— Отправиться? — не поняла Энджи.

Он открыл глаза.

— Отправиться в Тампу. К первому утреннему рейсу успеете?

— Но нам надо же заказать билеты на самолет, — сказал я.

Он осклабился.

— Заказывать не обязательно. Джулиан доставит вас рано утром к моему самолету.

— Вашему самолету, — уточнила Энджи.

— Чтобы вы отыскали мою дочь или мистера Бекера, либо мистера Прайса.

— Вы очень уж замахнулись.

— Вот и отлично. — Он кашлянул в кулак и опять на секунду прикрыл глаза. — Если она жива, мне надо, чтобы вы ее нашли. Если мертва, мне надо это знать. А если окажется, что за гибелью ее стоит мистер Прайс, вы мне окажете услугу?

— Какую? — спросил я.

— Не будете ли вы любезны его устранить?

— Нет.

— Но вам же случалось это делать.

— А больше не хочу, мистер Стоун, — сказал я ему в спину, так как он уже отвернулся к окну. — Больше не хочу, — повторил я. — Понятно?

Прикрыв глаза, он откинулся на спинку каталки и сделал нам знак уходить.

* * *

— Вы видите человека, который не столько плоть, сколько прах, — сказал Джулиан в мраморном вестибюле, подавая Энджи ее пальто.

Энджи потянулась к пальто, чтобы взять его из рук Джулиана, но он сделал ей знак встать к нему спиной. Она поморщилась, но повиновалась, и Джулиан плавным движением накинул пальто на ее плечи и спину.

— А вот я, — продолжал он, доставая из шкафа мою куртку, — вижу человека, который, как колосс, возвысился над другими, царил в промышленности и финансах, во всех сферах, куда только ему ни приходила охота ступить. Человека, каждый шаг которого ввергал в трепет и вызывал уважение. Глубочайшее уважение.

Он подержал мне куртку, и я скользнул в нее, ощутив свежий прохладный запах его одеколона. Определить, что это за одеколон, я не мог, но почему-то подозревал, что, как бы он ни назывался, цена его мне не по карману.

— Давно вы у него работаете, Джулиан?

— Тридцать пять лет, мистер Кензи.

— А Недотепа? — спросила Энджи.

Джулиан еле заметно усмехнулся:

— Вы про мистера Клифтона спрашиваете?

— Да.

— Он здесь уже двадцать лет. Был лакеем и личным секретарем миссис Стоун. А сейчас помогает мне управляться со всем имуществом и занимается финансовыми делами мистера Стоуна, когда у самого мистера Стоуна нет на это сил.

— А мистер Бекер? — спросила Энджи.

— Вы это о чем, мисс?

— В тот вечер, когда он пропал, он направлялся к вам в дом. Мы навели справки в полиции, мистер Арчерсон. Сообщений о каких бы то ни было происшествиях или несчастных случаях на трассе 1А в тот вечер не было. Ни аварий, ни оставленных транспортных средств. Ни один таксопарк не получал заказа на поездку по вашему адресу или обратно от вашего дома. Аренды автомобилей на имя Джея Бекера тоже в тот день нигде не значится, а между тем собственная его машина до сих пор стоит на парковке возле его многоэтажки.