Еще вдруг неожиданно, в разгар каких-то Катиных любовных страданий, бабушка вдруг сказала: «Это неважно совсем, любит он тебя или нет». Катя так удивилась, что на время перестала страдать (может быть, именно этого бабушка и добивалась). «Как же это так? – сварливо спросила она. – Как это неважно?» – «Совершенно неважно, любят тебя или нет, – уверенно ответила бабушка, – самое главное – любить самой. Когда любишь ты, весь мир расцветает яркими красками, все для тебя меняется. А когда ты равнодушна, в тебе чужая любовь не вызывает ничего, кроме раздражения». Катя вспомнила занудного молодого человека, который ходил за ней как пришитый и пах луком. Она его очень стеснялась и просила хотя бы не дышать на нее и ее знакомых. «Лук очень полезен от простуды», – заявил молодой человек и клюнул ее луковыми губами в нос. Катя задохнулась от возмущения, хлопнула подъездной дверью и ушла. На следующий день она нашла в почтовом ящике письмо без штемпеля. Там было стихотворение, и начиналось оно так: «В поцелуе, как голуби, наши губы слились». Хорошо, что луковому человеку хватило ума не показываться больше Кате на глаза. Иначе она бы его убила. Так что получалось, бабушка была права: совершенно неважно, любят тебя или нет. Важно любить самому.

«А ведь я же влюбилась, – поняла Катя. – Я люблю Макса. Я уже полчаса думаю о бабушке и не плачу. Я снова люблю».

Катя потянулась, открыла форточку и подставила горячую голову под влажный, прохладный воздух.

В сторону Патриарших тянулись обитатели Бронной и переулков. Прямо под Катиными окнами медленно прошли, держась друг за друга, интеллигентные старички, рядом с ними аккуратно переставляла лапы старая борзая.

Я любила бабушку и застряла вместе с ней в этом великолепном, трогательном и хрупком мире старой Москвы. Я люблю стариков так, что у меня сжимается сердце, когда я вижу, как они держатся друг за друга, чтобы пройти сотню метров по рыхлому снегу. Я осталась вместе с ними не в прошлом, а в позапрошлом веке, но это все не страшно, потому что только от меня зависит, как я буду дальше жить. Я не спросила у Макса телефон, потому что в какой-то той, прошлой жизни он сам должен был спросить мой номер и позвонить. Но, наверное, все эти правила остались там же, где и встречи, назначенные на следующую неделю, и молодой человек с красными гвоздиками и красным носом, стоящий второй час на морозе под часами.

– Они решили взять реванш за долгое стояние под часами, – сказала вслух Катя, имея в виду бедных молодых людей. Потом она засмеялась и пошла одеваться. По дороге она увидела сваленные кучкой вчерашние пакеты – и наконец-то поняла, что ей нужно делать. На пакетах было написано название Максовой фирмы, а где-то в кладовке у Кати лежали толстые телефонные справочники с желтыми и белыми страницами. Все это сложенное вместе означало, что она вполне может увидеть Макса.

Катя быстро разгрузила еду, аккуратно разложила на столе пакет с логотипом и взялась за толстый справочник.

Только в этот момент она вдруг поняла, какой ужасно смешной сон ей снился. Ясно, что ей хотелось невозможного – выйти на улицы Москвы и встретить Макса «просто так», не договариваясь о встрече. Для этого подсознание выселило всех друзей и знакомых из Москвы и поселило в деревню.

– Какое-то у меня подсознание прямолинейное, – хмыкнула Катя, – или я не психолог совсем?

За все время, что она себя помнила, «просто так» она встретила только самую противную бабушкину сослуживицу, когда прикуривала первую и последнюю в жизни сигарету, а потом «просто так» она встретила Макса – и не один, а целых два раза! Лимит «просто так» в ее жизни был явно исчерпан. Пора было брать судьбу в собственные руки.

Насвистывая песенку из фильма «Дети капитана Гранта», Катя перетащила тяжелые справочники на стол и погрузилась в длинные списки с непонятными названиями. Кто весел, тот смеется, кто хочет, тот добьется, кто ищет, тот всегда найдет!

Наконец-то заправка! Только уже нет времени перестраиваться: заправка – вот она, а Тина стоит в крайнем левом ряду. «Ну и наплевать», – решила Тина, включила поворотник и стала «растопыриваться». Этому экстравагантному маневру ее научил миллион лет назад бывший муж. Сначала Тина ездила нервно – как ездили в самом конце девяностых лихие мальчики на «девятках». Потом эти мальчики пересели на «Тойоты», а Тина стала ездить четко – то есть быстро и аккуратно. Но по-прежнему она панически боялась выглядеть на дороге как стандартная «баба за рулем», поэтому в ужасном московском трафике она иногда не сразу попадала туда, куда ей было нужно. Поездив с ней пару раз, муж как-то странно улыбнулся и сказал, что заботиться о своем имидже в ущерб делу – занятие неблагодарное. «А что прикажешь делать?» – язвительно поинтересовалась Тина, только что проскочившая свой поворот только потому, что никто не пускал ее в правый ряд. «Растопыриваться», – ответил, улыбаясь, муж. Тина только пожала плечами. «Вот смотри, – стал объяснять он, – тебя снова не пускают? А ты включи поворотник и начинай притормаживать. Постепенно до них дойдет, что себе дешевле тебя пропустить». Тина сделала, как он сказал, и оказалась у поворота. «Круто!» – обрадовалась она. «Да, превосходный маневр!» – подтвердил муж.

Итак, Тина «растопырилась», успешно подрулила к заправке и вздохнула: только ее необыкновенный муж мог хвалить ее за такие маневры. К ней уже спешил мужик в комбинезоне. «Видел, как я подъезжаю», – поняла Тина и, с досадой заглушив мотор, вышла из машины.

– Валя! – закричал мужик издалека.

– Только не это, – сказала сквозь зубы Тина, готовя широкую улыбку.

Навстречу бежал, радостно улыбаясь, двоечник и второгодник, обитатель галерки Марат Галямов.

– Валька, это ты? А я вышел посмотреть, кто там так… подъезжает. А это ты! Сколько лет, сколько зим!

– Привет, Марат! – искренне обрадовалась Тина.

Марат был с ними то ли с шестого, то ли с седьмого класса. Все лето перед этим ходили слухи, что к ним переведут второгодника, балбеса и лоботряса, и все лето родители очень возмущались. Первого сентября в их классе действительно обнаружился новичок, на голову выше всех остальных, который, ничуть не смущаясь, рассказал, как его «поперли» оттуда, сюда «впихнули», так что «где тут у вас последняя парта, я там сразу засну». Уже через пару недель никто и не вспоминал о том, что Марат новенький, потому что он был чудесный: добрый, спокойный, абсолютно не интересующийся ярмаркой тщеславия, которая разворачивалась каждый день у них в классе.

– Валька! – кричал между тем сегодняшний Марат. – А тебя моя жена видела в соцсетях – смотри, говорит, твоя одноклассница вас всех собирает, пойди и ты. А я говорю: ну ты напиши там что-нибудь за меня, а то мне пока некогда. Не написала еще?

Тина только улыбнулась и пожала плечами.

– А ты видела жену-то мою? – Марат немедленно полез за бумажником, и тут же Тине были продемонстрированы жена, дочка и еще одна дочка – все вместе и по раздельности. Все трое – и даже жена – были удивительно похожи на Марата.