— В прошлую пятницу, — растерялся Бочкарев, — и субботу.

— А ведь пост был, — выставил указательный палец Валиев, — грех в пост пить-то!

— Какой пост? — еще больше удивился Дмитрий. — Пост же весной, до Пасхи.

— Так это Великий пост, а сейчас Петров был, вот только кончился, — объяснил Валиев, — сами не соблюдаете, а нас учите. Посидел я, выпил коньяку. Еще посидел, подумал, потом опять выпил. Потом гляжу — бутылка кончилась и время к двум часам уже.

— И вы в два часа ночи, выпив бутылку коньяку, пошли сообщить своему партнеру, что он в банке ничего больше не решает. Я верно формулирую?

— Верно, — кивнул капитану Валиев, — все вы верно формулируете. Сам понимаю, фигово звучит, но как есть. Дошел я до их ворот, тут вспомнил, что телефон дома забыл. Я пару раз крикнул, но не очень громко, никто не вышел. Громко орать как-то не с руки, два часа ночи все же. Но заборчик ведь невысокий, тут у всех такие. Мы ж типа как в Европе живем, — он усмехнулся, — вот я через забор и перелез. Прошел вглубь участка, а там — он, Толя. Он уже мертвый был, когда я пришел, но теплый. Я его шею потрогал, он совсем теплый был, как будто вот только уснул. Только пульса не было, и кровища кругом.

Оба следователя, не перебивая, внимательно слушали каждое слово банкира.

— И тут какой-то треск я услышал, словно ветка хрустнула. Я от тела отскочил, замер. Вот честно говорю, страшно стало. Думаю, что, если тот, кто Толю убил, еще здесь, то и я как свидетель ему не нужен.

— На террасе в это время никого не было? — задал вопрос Реваев. — Вы видели человека, с которым пил Локтионов?

— Нет, никого не видел, — затряс головой Валиев, — я замер на две секунды буквально, а потом мне показалось, что за домом что-то мелькнуло, тень какая-то. Причем я даже не понял, в какую сторону мелькнула. Ко мне или от меня. Я назад к воротам кинулся, через ограду перескочил, я так в школе через козла не прыгал, клянусь. Отбежал шагов десять на светлое место, остановился. Слушаю, а вокруг тишина. Никого нет, никто за мной не гонится. И я так тихонько, тихонько пошел к себе домой. Мурада разбудил, это охранник мой, мы с ним до утра сидели в нарды играли, можете у него спросить.

— Спросим, — кивнул Бочкарев, — непременно. Ну и что нам с ним делать? — повернулся он к Реваеву.

— Для начала надо все это запротоколировать.

— Про Фролова под протокол ни слова не скажу, — заупрямился Валиев, — можете прям сейчас везти меня к себе, ничего говорить не буду.

— Про Фролова и не надо, — согласился Реваев, — только вечер убийства. Точнее, ночь. Сейчас Дмитрий Евгеньевич все запишет, а я пока подумаю, что нам с вами дальше делать.

* * *

По дороге они заехали в гипермаркет и закупили продуктов на пару недель вперед. Подгорный, нацепивший темные очки и бейсболку, скрывающую его свежевыбритую наголо макушку, периодически настороженно озирался.

— Я вот не пойму, Максим, зачем вам бейсболка, — подшучивал над ним Сокольский, — общественность имеет право видеть вашу оригинальную стрижку, так сказать, результат моего креатива. Ваш яркий блонд, несомненно, был очень привлекателен и бросался в глаза. А сейчас вы обычный лысый сорокалетний мужчина. Сейчас так каждый второй ходит.

— Пусть загорит сначала, — буркнул Макс, разглядывая бонету с замороженными полуфабрикатами, — а то башка белая не хуже яркого блонда в глаза бросается.

— Пусть будет так, — согласился Сокольский, — ближайшее время у вас будет возможность позагорать в свое удовольствие. Кстати, о чем вы так задумались? Не можете выбрать — наггетсы или круггетсы? И то и то гадость, так что без разницы, что брать.

— Я думаю, не растает это все у нас, пока мы добираться будем? Комок размазни привезем в итоге.

— Не думаю, — покачал головой Юрий Борисович, — отсюда ехать максимум минут двадцать до поселка. Всю заморозку в одну сумку сложим, нормально будет.

— Ну ладно, — Макс кинул в уже почти полную телегу еще несколько пачек чего-то, обещающего вкус натуральной курицы, — поехали в алкогольный отдел. Это же все как-то запивать надо.

Сокольский движением руки задержал уже толкнувшего тележку Подгорного. Поковырявшись в ледяной ванне, он извлек из нее пару упаковок куриного филе и запаянную в вакуум свиную шейку.

— Вот! — он торжественно водрузил свои находки поверх пачек полуфабрикатов, — возьмем хоть немного нормального мяса. Вот что вы набрали, Максим? Мои кошки это даже нюхать не станут.

— Пойдемте в алкогольный, — жалобно попросил Макс, долгое хождение по магазину его уже утомило. — Кстати, кто следит за вашим кошачьим царством?

— Ну как вам сказать, — щеки Юрия Борисовича смущенно порозовели, — нашлась одна милая женщина, которая очень добра.

Макс одобрительно улыбнулся.

— К моим кошкам, — отрезал Сокольский и решительно зашагал в сторону винно-водочного отдела.

Подгорному очень хотелось узнать подробности, но он справедливо рассудил, что успеет сделать это чуть позже, когда они совместно с Сокольским будут дегустировать предстоящие покупки.

Процесс выбора алкогольных напитков вернул Максу жизненную энергию. Бутылки он составлял в тележку Сокольского. Когда очередной экземпляр проделал недолгий путь с полки на дно тележки, Юрий Борисович вздохнул.

— Максим, мне становится страшно за ваш организм. По моим расчетам, этого вполне может хватить до Нового года.

— Да ладно, — Подгорный окинул взглядом батарею бутылочных горлышек, устремленных вверх, словно готовых к пуску боеголовок, — чего тут есть-то? К тому же вы ведь не сегодня уезжаете? Так что мы с вами посидим, выпьем немного. Ну а что останется, я потихоньку допивать буду.

— С вами опасно пить, Максим, — покачал головой главный редактор, — боюсь, у меня здоровья не хватит.

— Боитесь, что все мои собутыльники к утру помирают? — усмехнулся Подгорный. — Не бойтесь. Только через одного. Так что у вас есть шанс.

— Ну ладно, — вздохнул Сокольский, — надеюсь, на кассе платите вы.

* * *

Когда дверца микроавтобуса распахнулась и Валиев, щурясь от яркого солнца, выбрался наружу, то, к своему удивлению, охранника он не увидел. Недовольно пробурчав что-то себе под нос, он прошел через распахнутую калитку к себе во двор и, сделав несколько шагов в сторону дома, обнаружил Мурада играющим в нарды с Мясоедовым. Заметив своего шефа, охранник смущенно вскочил. Мясоедов обернулся и недовольно нахмурился.

— А чего так быстро? Мы только вторую партию начали. Юрий Дмитриевич, а нельзя гражданина еще разок допросить?

— Георгий, — покачал головой подошедший вслед за Валиевым полковник, — ты можешь сыграть партию с Рауфом Юсуповичем, а вот с твоим новым другом нам как раз надо поговорить.

— Ну понятно, облом, — вздохнул Жора и хлопнул Мурада по плечу, — ты давай не мудри, говори как есть, лишнего у тебя не спросят.