— Так вы же сами, Вениамин Аркадьевич, советовали их не особо корчевать… — начальник милиции Рыбаков развел руками. — Председатель областного суда два месяца назад по вашему указанию десять человек оправдал…

— Да, — согласился Колдунов. — Но мы взращивали, так сказать, систему сдержек и противовесов. Чтобы они там внизу друг дружкой постоянно были заняты. А вышло так, что один противовес разросся чрезмерно, подмял под себя город. И у него появилось свободное время, чтобы оглядеться. Я помню, как этот Ферапонт начинал, и как мы могли придушить его в самом начале, но кто ж думал тогда, что дело дойдет до такого…

— Силами милиции их не одолеешь, — вздохнул Рыбаков. — У нас многие на его содержании, особенно младший состав…

— Младший состав? — саркастически усмехнулся прокурор Чухлый. — А кто уважаемому полковнику Рыбакову домик загородный строил? Кто председателя облсуда по Канарам развозил?

— На себя погляди, — обиженно и злобно засопел Рыбаков. — Кому проституток малолетних подсовывают? Кто их до синяков щипет?

— А кто видел? Кто видел? — встрепенулся Чухлый.

— Ладно, — сказал Колдунов. — Будет вам. У каждого свой грех. Дело беру под свой контроль. Ты, Рыбак, выставь в больнице охрану… Крепкую охрану.

— Уже! — откликнулся Рыбаков, злобно поглядывая на Чухлого.

— Хорошо, и чтоб больше ни одна муха к нему не просочилась. Пусть с ним работают твои люди из УВД. РУБОП мешать сюда ни к чему, они — спецслужба, люди отдельные, с нами не дружат… Ну да и пусть! Гордыня к хорошему не приводит. Ты, кстати, Чухлый, последи за ними, внимательно последи. Не надо раздувать скандал. Черт с ним, с Корысным, но тут на комбинат пятно ложится, а это уже честь города. Так что наша задача — потихоньку скандал замять. Никакой информации никому. Если вскроется что-нибудь, звоните мне по прямому… Ступайте.

Некоторое время после ухода представителей правоохранительной власти Колдунов сидел в задумчивости, затем встал, прошелся по кабинету, остановился у окна. Внизу кипела городская жизнь, битком набитый трамвай на противоположной стороне площади выворачивал на улицу Металлургов, направляясь к комбинату, двигались по кругу легковые автомобили, толпа людей на переходе ожидала зеленого сигнала. Памятник Ленину стоял посередине площади и указывал рукой на знаменитый комбинат. Два черных джипа остановились у подъезда мэрии…

Все было как обычно, и все же Колдунова не покидало чувство тревоги, которое не развеял разговор с друзьями детства — прокурором города и начальником милиции. Надвигалась какая-то серьезная опасность и следовало к ней как-то подготовиться, предупредить вероятные неприятности, принять превентивные меры… Может быть, самому съездить в больницу к Акиму Корысному, поговорить по душам, попытаться выяснить, в конце концов, откуда ждать удара? Но визит его вызовет нежелательные толки, нельзя… Пусть уж Рыбаков разбирается сам. Плохо, что у Акима были рубоповцы, ибо серьезных рычагов воздействия на данную организацию у Колдунова не имелось. Конечно, от мэра очень сильно зависела бытовая жизнь сотрудников, и с этой стороны можно было бы оказать определенное воздействие, но люди, по словам того же Рыбакова, там упертые, идейные…

— Вениамин Аркадьевич, — приоткрыв створку дубовой двери, окликнула его секретарша. — Тут к вам посетители… Бизнесмены…

— В шею, — не оборачиваясь, приказал Колдунов.

— Они настаивают, — робко сказала секретарша. — Очень настаивают…

— Я же сказал, в шею! — раздраженно повторил Колдунов, поворачиваясь к ней лицом.

— Вениамин Аркадьевич? — внезапно произнес тихий мужской голос с мягкой, но властной интонацией и вслед за тем Колдунов увидел, что в кабинет его, оттеснив секретаршу, входят двое плотных мужчин.

Оба были примерно одного возраста и одного роста, крепко сбитые, коротко стриженные, одетые в прекрасные костюмы. Несмотря на то, что один из них был темноволос, а другой блондин, даже и внешне они были очень похожи друг на друга, но сходство это было, скорее, профессионального свойства, нежели природного, а по тому, как одинаково у обоих были чуть сплющены носы, Колдунов определил в них боксеров. Качество же одежды и золото элегантных часов говорило об их принадлежности к категории обеспеченной, весьма обеспеченной…

“Наверняка, один из них и есть Ферапонт. Вот оно! Начинается… — пронеслось в голове Колдунова. — Легок черт на помине…”

— Хорошо. Прошу, — сказал он по возможности ровным голосом, указывая посетителям на стулья.

— А нельзя ли, уважаемый, Вениамин Аркадьевич, поговорить нам в комнате отдыха? — сказал блондин. — Дело, с которым мы пришли, слишком серьезно и требует разговора обстоятельного…

— Танюша, приготовь кофе, — приказал Колдунов секретарше.

— Мне — чай, если позволите, — мягко произнес блондин.

— Отчего же… Два кофе, один чай, — распорядился Колдунов и секретарша, не скрывая своего удивления, скрылась за дверью.

— Прошу вас в комнату отдыха, — Колдунов провел гостей в угол кабинета, мягко разошлись створки, и они оказались в небольшой уютной комнате с мягкой мебелью, большим телевизором и резным журнальным столиком.

— С кем имею честь, господа, и по какому вопросу? — усадив гостей на угловой диван и расположившись в кресле напротив, вежливо поинтересовался Колдунов.

— Мы, уважаемый Вениамин Аркадьевич, посетители не совсем обычные, — начал блондин.

— Я, господа, догадываюсь, что вы посетители не совсем обычные, — согласился Колдунов. — Но хочу вас предупредить…

— Потом, потом, — властно перебил блондин. — Прежде всего, позвольте представиться. Сергей Иванович Урвачев, частный предприниматель. Мой друг и коллега — Егор Тимофеевич Ферапонтов.

При этих словах блондин, не вставая, слегка склонил голову. То же самое проделал и темноволосый.

“Ага, — подумал Колдунов. — Первый ход я угадал… Теперь, внимание!..”

— Очень приятно, — произнес он и тоже слегка качнул головой. — Итак, господа…

— Дело, в общем-то, если внимательно его рассмотреть, одновременно и сложное и очень простое, — продолжил Урвачев. — Если бы я хоть на миг усомнился в ваших деловых и всех прочих способностях, я бы начал издалека, но, думаю, с вами, уважаемый Вениамин Аркадьевич, можно обойтись без ненужных предисловий. К тому же мы с вами люди конкретные.

— Так, — внимательно поглядев в холодные светлые глаза собеседника, поощрил Колдунов.

— Речь пойдет о комбинате, — выдержав долгий взгляд мэра, тихо сказал Сергей Урвачев. — И о вашем участии в его деятельности.

Колдунов хотя и ожидал услышать нечто подобное, крепко сжал губы и сцепил кисти рук.

— Так, — снова сказал он, но теперь голос его прозвучал с чуть заметной хрипотцой.

— А ведь вас обманывают, уважаемый Вениамин Аркадьевич, — сочувственно произнес Урвачев. — Крепко обманывают. Мы не то, чтобы организация благотворительная, но в таких обстоятельствах просто не могли пройти мимо и оставить подобную вопиющую несправедливость без внимания.