А они — семья из отца, матери и шестерых детей — были между молотом и наковальней. И выскользнуть было невозможно.

— Я не знаю, о чем вы, сеньор, — затравленно сказал Альфредо.

— Знаешь, Альфредо, знаешь. Просто говорить не хочешь. Думаешь, что тебя убьют Зетас, оттого что ты назовешь их имена — ведь они здесь были, так? Открою тебе маленькую тайну, Альфредо, — тебя и так убьют, если ты мне не скажешь. Даже вернее убьют. И твою семью тоже. Я примерно знаю, что произошло! Не думаю, что Кот и Мария Мартинес будут молчать. А когда они запоют, как пташки, — у меня возникнет проблема, как мне прикрыть своих информаторов. Единственный способ — пустить Зетас по ложному следу, сказать им, что это ты, Альфредо, сдал их людей. Я кое-что понял про мексиканскую мафию и про мексиканцев вообще. Для вас неважно, кого убивать, — для вас важно выглядеть мужчинами. Поэтому мафия не будет долго разбираться. А если ты, Альфредо, скажешь мне, кто здесь был, — тогда одно из двух. Либо я сдаю тебя ФБР под программу защиты свидетелей, либо просто отпускаю. Тебя видели я и Марк, но Марк будет молчать. А я скажу, что не застал тебя, ты успел смыться, и никому не скажу, откуда у меня информация. Да хотя бы от того же Кота или Марии, будь они неладны. Выбирай, Альфредо, от этого многое зависит.

Альфредо держался еще несколько секунд. Потом заговорил, ненавидя сам себя:

— Были трое. Приехали сюда на «Шевроле». Встречались с Котами.

— Тот «Шевроле», что стоит там? Внедорожник?

— Да.

— Зачем они начали стрелять?

— Я не видел. Коты вышли, а потом началась стрельба… я упал, сеньор, за стойку, я ничего дальше не видел.

— Верю. Вопрос на миллион баксов — они встречаются тут с Котами не первый раз? Не смей врать, иначе результаты игры аннулируются. Ну?

— Не первый, сеньор. Несколько раз встречались.

— Хорошо. Знаешь, как зовут?

— Нет, сеньор.

— Не зли меня. Они не могли есть молча, мексиканцы никогда не едят молча и не живут молча. Как они называли друг друга за столом?

— Один… Хосе, который постарше. Второй… Альфредо и Мигель. Мигелито… он так себя называл.

— Опиши их. Примерно.

Альфредо дал описание всех троих. Шериф записал его в блокнот и отступил в сторону.

— Езжай. Но не на дорогу, там тебя задержат. Езжай на восток по проселочным. Покинь штат и заляг на дно.

Вдалеке уже выли сирены.

— Альфредо!

Нелегал обернулся. Шериф скатал в комок пару стодолларовых банкнот, перебросил их ресторанщику.

— Держи! Езжай осторожнее.

Когда фургончик с Альфредо и его семейством выскочил на дорогу, шериф прошел обратно через зал на улицу. Сирены выли уже громче. Еще раз оглядевшись, он достал пачку сигарет — он не курил в день больше трех, это должна была быть четвертая, а до конца дня еще далеко — но сигарета ему была остро необходима. Закурив, шериф выпустил клуб дыма в воздух и принялся ждать полицию…

Полиции наехало много — Техасская дорожная, ФБР из офиса в Далласе, ДЕА оттуда же. Прибыли «крайм сцин техники», специалисты по изучению места преступления, прославленные сериалом CSI: «Место преступления». Народа было много, но все больше мешали друг другу, чем занимались расследованием. Сразу возник спор о подведомственности, от которого шериф демонстративно уклонился.

Вскрыли «Шевроле Тахо», на котором приехали бандиты; он оказался прокатным, иного и ожидать не следовало. Наркотиков не нашли, зато нашли кое-что другое — в багажнике, там, где должно было лежать запасное колесо, лежал «Булги» — так в США называли автомат «АКС-74У» производства фирмы «Арсенал» в Неваде, принадлежащей на паях болгарам и американцам. Этот автомат — короткий, надежный, мощный, выпускаемый в трех разных вариантах под три калибра, идеально приспособленный, чтобы ездить с ним в машине, — становился все более и более популярным в США и соседней Мексике. Автомат упаковали в мешок и отправили на экспертизу. На экспертизу отправили и саму машину, чтобы поискать следы кокаина на обивке.

Подъехал Марк на «Хаммере», кивнул — мол, сделано. Шериф, оставив свой номер мобильника всем, кто этого просил, — поехал в участок.

Мария Мартинес, несмотря на то что считала себя взрослой, взрослой не была. Лопнула сразу, за нее еще не принялись как следует, а она лопнула; шериф только зашел в кабинет — и увидел это. Оставшись одна, а она даже не догадалась сбежать, да и не было ей куда бежать — она напридумывала себе кучу, накрутила — и к прибытию шерифа была… готовенькой.

Увы, спать с взрослыми мужиками — это еще не значит быть взрослой.

— Кофе будешь? — спросил шериф.

Мария не ответила.

— А я буду.

Налив себе кофе — остывшего, но другого не было, какой есть, шериф проницательно взглянул на нее, сжавшуюся в большом кресле. Кресло специально было большим и жестким.

— Где Хосе Мария?

— Не знаю, — буркнула девушка.

— С кем он? Что он делает?

— Черт, откуда я знаю! Я что, должна следить за своим братом?!

— Я бы следил. Если бы мой брат связался с Зетас. Тебе не приходило в голову, что Хосе Мария был свидетелем тяжкого преступления? Он не Зетас, значит, его можно замочить, и никакого свидетеля и в помине нет. Смекаешь?

Задрожал в кармане телефон — дрожание это было отвратительно, шериф его ненавидел — но еще ненавистнее был раздающийся не вовремя громкий, настойчивый звонок. Приходилось терпеть…

— Хаггис.

— Шериф? Это О’Малли!

— Кто?

— Агент ФБР, далласское отделение! Мы виделись менее получаса назад на убийстве!

Шериф бросил взгляд на Марию. Не успел дожать, но… может, так оно и лучше. Посидит, подумает над сказанным…

— Я слушаю.

— Установили личность третьего убитого! Неопознанного!

— Я слушаю, — повторил шериф.

— Некий Генри Боун. Шестнадцать лет, из Нью-Йорка. Криминального за ним ничего нет, но в досье у него есть, что придерживается агрессивно-расистских взглядов. У вас нет соображений, как этот парень мог здесь оказаться?

— Понятия не имею, агент О’Малли.

Трубка разочарованно вздохнула.

— Мы тут закончим через час, и я бы хотел заскочить к вам в контору, переговорить с вами, вы не против?

— Буду рад, агент О’Малли.

— Тогда до встречи, шериф.

Трубка отключилась. Шериф какое-то время подбрасывал ее в руке, потом сунул в карман джинсов. То, что неизвестный молодой человек состоял на учете как расист, по мнению шерифа, скорее характеризовало его с положительной стороны. Политкорректным очень легко быть в Вашингтоне, а не на границе с Мексикой.