– Если это просто звери, то беда, – положил топорик на плечо Один. – Хищников по чащобам полно. Получается, мы людей теряем, а лесовики просто развлекаются.

– Великие, возвертаться в город надобно! – взмолились тяжело дышащие, потные пастухи. – Как бы не вернулись лесовики, с силами собравшись.

– Выдвигаемся! – провозгласил Перун, подняв над головой палицу с гранитным навершием. – Раненых подберите.

Славяне подозвали лосей и стали поднимать увечных на их спины, закрепляя стонущих людей веревками. Боги и несколько пришедших с ними воинов держали наготове оружие, вглядываясь в кустарник и высокую траву перед сосновым бором за поляной.

– Перун, – негромко окликнул бога справедливости Викентий. – Скажи, а как ты догадался, что нам нужно попасть именно сюда? Через воду, не зеркалами. Мы ведь прямо в самую гущу драки врезались! Ни за что не поверю, что это случайность.

– Так и не верь, сварожич, – усмехнулся рыжебородый крепыш. – Пастухи нас сами позвали. Они от всей души о спасении мне и Похвисту взмолились, вот мы и пришли.

– В смысле? Вы услышали молитву о спасении?

– Ну да, – не понял удивления воина Перун. – Смертные нам молятся, мы слышим их молитвы. Мы же боги! Мы должны помогать сварожичам всегда и везде, где только можно. Иначе они начнут молиться кому-нибудь другому…

– Подожди… Значит, голоса в моей голове… – вскинул палец к виску Викентий.

– Это молитвы, сварожич, – похлопал его ладонью по спине Похвист, длинные белые волосы которого лежали по плечам и груди мокрыми прядями. – Ты смог себя показать. И у тебя появились свои прихожане. Чем больше людей тебе поклоняются, тем мощнее ты станешь. Их любовь дарует тебе часть их силы. Как пчелка с каждого цветка по невесомой капле нектара сбирает, но в итоге мед бадьями скапливается, так и боги. С каждого смертного по толике силы, а в итоге мы невиданную мощь обретаем.

– Мы готовы, великие! – подбежал к богам один из пастухов.

– Выступаем, – указал палицей вперед Перун.

– То есть это навсегда? – спросил Викентий. – Я про голоса.

– Ты привыкнешь, – пообещал Похвист. – Тебе даже понравится. Да так, что когда голоса порой иссякать начнут, будешь мучиться, будто от жажды.

– От тишины в мозгах?

– Слабостью будешь страдать и никчемностью. К силе легко привыкнуть и трудно о ней забыть.

Стадо из тридцати лосей, крупных сохатых, самок и длинноногих малышей, тем временем выбралось с песчаного мыса, степенно зашагало через поле, по широкой дуге заворачивая влево.

– Куда мы, сварожич? – спросил ближнего пастуха Викентий.

– В город, великий, – махнул рукой вдоль реки смертный. – За перелеском еще луговина будет, опосля через бор, а там уж Чердынь видать, не заблудимся.

– Понял. – Молодой человек перехватил топорик за низ рукояти и ускорил шаг.

– Ты куда, Один?! – крикнул Перун.

– Перелесок проверить, дружище, – обернулся воин. – Как бы лесовики там лучников в засаде не укрыли. Коли толпой подойдем, перебьют в упор, мяукнуть не успеем.

– Так чего один?!

Перун и Похвист бросились догонять соратника.

Викентий оказался прав – когда боги приблизились на два десятка шагов, среди деревьев поднялись неясные фигуры, одетые в шкуры и обвешанные ветками да пучками травы. Затренькали тетивы, подобно шмелям, зажужжали стрелы. Трое могучих воинов прикрылись щитами, метнулись вперед и… и никого не застали. Лесовики предпочли исчезнуть без боя, оставив о себе на память по нескольку стрел в каждом щите.

– Сурово. – Викентий мрачно потрогал острие каменного наконечника, пробившего щит насквозь и почти на ладонь вылезшего с внутренней стороны. – Даже не затупился.

– Лесовики ими медведей и зубров валят. – Похвист одним взмахом палицы обломал торчащие из своего щита стрелы. – Человека же и вовсе насквозь прошивают.

Боги уселись в тени сосновых крон на рухнувшее и уже изрядно подгнившее дерево, дожидаясь подхода пастухов со стадом.

– Значит, чем больше молящихся, тем сильнее бог? – вернулся к недавнему разговору Викентий. – Сами по себе мы ничто?

– Если ты чистокровный сварожич, Один, – пригладил курчавую бороду Перун, – то, знамо, не ведаешь старости, умеешь ходить через зеркала, ты сильнее, быстрее, выносливее любого смертного. Однако же ветра тебе не поднять, туч не разогнать, дождя не вызвать. От ран тяжелых вполне можешь чашу Мары до дна испить и в Золотой мир отправиться; копья на сотню шагов не метнешь, ладьи не поднимешь, души не разделишь. Много чего не сможешь, ибо одной человеческой силы для этого мало. Нужно собрать сотни молитв, а лучше – тысячи. Посему, сварожич, на молитвы смертных нам надобно откликаться. Без их поклонения мы уже не боги, а так… долгоживущие переростки.

– Спасибо за совет, дружище, – кивнул Викентий, наблюдая, как мимо по лесной тропе двигаются сохатые великаны. – Теперь я хоть понимаю, что к чему и как работает.

– Мы нужны смертным, смертные нужны нам, – пожал плечами Похвист. – Вот и вся премудрость.

Пастухи вышли на луг за перелеском, и Викентий первым спрыгнул со ствола:

– Впереди еще один лес, сварожичи. Айда проверим?

Лосиное стадо боги обогнали по траве, вернулись на тропу. Похвист что-то насвистывал, повесив палицу на пояс и подставив ладонь солнцу, и вроде как пытался схватить его лучи, Перун на ходу пальцами вычесывал бороду. А может – старался выщипать застрявший мусор. До леса оставалось еще метров двести – для здешних луков дистанция неодолимая, и потому трое воинов вели себя спокойно и даже расслабленно. И вдруг…

Зловеще зашелестела трава – и из нее серыми тенями выскользнули шестеро крупных волков.

Все, что успел сделать Викентий, краем глаза заметив движение, – это вскинуть топор. Рукоять оказалась в пасти зверя и захрустела, рассыпаясь под прочными белыми клыками, второй волк вцепился ему в правую ногу, и невыносимая боль пронзила все тело воина.

– А-а-а… – Один, падая, что есть силы ударил вниз ребром щита, ломая мохнатый загривок, резко повернул топорик, высвобождая из пасти оборотня хотя бы половину рукояти, тут же им отмахнулся. Зверь отскочил, снова ринулся вперед. Стоя на колене, Викентий резко пригнулся еще ниже, почти к самой земле, накрылся щитом, а когда тот дрогнул – резко вскинул вверх и выпрямился.

Каким местом оборотень оказался на щите, он не понял – но подброшенный вверх зверь на миг потерял опору и не смог увернуться от влетевшего в ребра топора.

Взгляд по сторонам: справа на помощь со всех ног бежали пастухи, слева так же стремительно мчались увешанные ветками лучники в мехах, с ходу пуская в славян стрелы. А совсем рядом хищники азартно рвали сбитых с ног богов.

– Ко мне, твари! – Толкнувшись здоровой ногой, Один не столько прыгнул, сколько упал в ту сторону, краем щита ударил по задним лапам одного зверя, метнул обломок топорика в другого. Попал. Зверь крутанулся, зарычал, взметнулся в прыжке. Все, что оставалось сварожичу, так это ударить встреч пустым кулаком и вогнать его в распахнутую пасть до самого горла. Волк дернулся – но Один, бросив щит, схватил его за мохнатый загривок и навалился сверху.