Присяжным хватило пяти минут. Судья сказал, что я заслуживаю не больше жалости, чем любой другой бешеный пес.

Теперь я сижу в камере смертников и дописываю последние строки моей истории, чтобы на них мог взглянуть отец Макконел и подсказать мне, где и что нужно подправить: правописание и все такое. Если я получу отсрочку, он сохранит мои записи у себя и подождет, что будет дальше. Если меня помилуют, он все сожжет, а из того, что я им рассказал, никто никогда не узнает, было это убийство или нет. Но если меня повесят, отец Макконел заберет бумаги и посмотрит, не найдется ли желающих их издать.

Не будет никакой отсрочки, никакого помилования, я знаю. Я никогда себя не обманывал. Думайте что хотите, мне все равно, но надежда-то остается. Я ни в чем не сознался – это во-первых. От кого-то я слышал, что, пока не признаетесь, вас не повесят. Не знаю. Если не подведет отец Макконел, то от меня никто ничего не узнает. Вдруг я получу помилование.

* * *

Я начинаю нервничать и думаю о Коре. Как вы считаете, она знает, что я этого не хотел? После того, что мы сказали друг другу в воде, она должна была это знать. Как все страшно, если однажды вы свяжетесь с убийством. Может быть, в последний миг у нее мелькнула мысль, что я все-таки это сделал. И поэтому я надеюсь, что после этой жизни у меня все же будет другая. Отец Макконел говорит, что будет и я ее увижу. Я хочу, чтобы она знала – все было так, как мы договорились, я этого не делал. Что в ней, собственно, было такого, что я не могу без нее? Не знаю. Она хотела и добивалась. Стремилась к цели... стремилась, используя все возможные средства. Не знаю, почему она испытывала ко мне такое чувство, если видела меня насквозь. Много раз она говорила мне, что я ни на что не годен. Я, собственно, никогда ничего не хотел, только ее. Но это очень много. Думаю, что многие женщины не стоят и того.

* * *

В седьмой камере сидит парень, который убил своего брата, а теперь твердит, что на самом деле это сделал не он, а его подсознание. Я спросил его, что он имеет в виду, и он сказал, у человека два "я", одно, о котором он знает, и другое, о котором не знает, подсознательное. Это меня потрясло. Неужели я это сделал и не знал об этом? Боже всемогущий, не могу поверить. Я этого не делал! Я так любил ее в эту минуту, что, поверьте мне, умер бы за нее сам! К черту подсознание! Я не верю. Это все придумал тот парень, чтобы одурачить судей. Человек знает, что он делает, и отвечает за это. Я не виноват, я этого не делал, я знаю. Я скажу ей это, если мы когда-нибудь встретимся.

* * *

Я страшно напряжен. Думаю, здесь что-то добавляют в пищу, чтобы человек об этом не думал. Пытаюсь не думать. Как будто я с Корой там, далеко, над нами небо и вокруг одна вода, а мы говорим о том, что теперь будем счастливы и что счастье будет длиться вечно. Мне кажется, будто я переплыл огромную реку, раз я там, с ней. Порой она кажется реальной, та, другая жизнь, совсем иная, чем представляет отец Макконел. Когда я буду с Корой, я поверю в нее. Когда я начинаю думать об этом, мне все видится в радужном цвете.

* * *

Помилование отклонено.

* * *

За мной уже идут. Отец Макконел говорит, что молитвы помогают. Если вы дочитали до конца, то помолитесь за меня и Кору и за то, чтобы мы встретились.

Где-то, когда-то...