– Стой! Держи вора! – закричал он, направив на меня оружие, и я дернул поводья, устремив Урагана на противника. Тот отскочил с дороги; он все же успел пальнуть из мушкета, но пуля пролетела мимо.

Я развернул Урагана и направил его к воротам, а громадный пес, это исчадье ада, тем временем набросился на Лизарди. Пнув ногой створки, я вылетел наружу, стараясь не свалиться с лошади. Собака лаяла на коня Лизарди и подпрыгивала, пытаясь цапнуть его за ноги. Развернувшись к надоедливой псине, я выхватил наконец мачете и отправил душу зверюги обратно в ад, где мы с ней, не сомневаюсь, со временем встретимся снова.

Ураган устремился по улице, обогнав Медяка. Наши лошади галопом мчались по мостовой, их копыта высекали искры, с превеликим трудом сохраняя на булыжнике равновесие. Мне пришлось придерживать Урагана, чтобы он не поскользнулся и не свалился.

А тут еще новая напасть: за нами увязался второй пес, пятнистое чудовище размером с мастифа. Подпрыгнув рядом со мной, он промахнулся и не сумел ухватить меня за ногу, но прокусил мешок с черным порохом. Ткань разорвалась, содержимое высыпалось ему прямо на морду, и кусачий злыдень отстал.

Я гнал Урагана на север, прочь из города, а Лизарди скакал за мной следом, истошно крича:

– Ты, сын шлюхи, Мехико совсем в другой стороне! Ты снова мне солгал, чертов lépero!

Да на что же это похоже: в спину мне беспрерывно гавкают собаки – не те, так другие.

Объясняться с Лизарди мне было некогда, хотя вообще-то он был прав. Но, поскольку убраться из города без шума нам не удалось, было бы глупо соваться сейчас на столичную дорогу, самую оживленную в Новой Испании. Именно поэтому я и предпочел двинуться в противоположном направлении. Ясно ведь, что теперь по нашему следу пустят целую свору альгвазилов, своего рода земную замену адских псов. Походило на то, что не только я, но и книжный червь Лизарди тоже родился под несчастливой звездой.

* * *

Мы отмахали на север в лунном свете добрую лигу, пока не уперлись в ворота рудничной гасиенды. Тогда я повернул на восток, и мы проехали еще одну лигу, а когда совсем стемнело, да и местность стала такой, что в темноте можно было запросто свалиться с коня и свернуть себе шею, было решено сделать привал.

Я велел Лизарди спешиться и устраиваться на ночлег. Одеяла нам должны были заменить попоны. Мой спутник немедленно принялся ныть:

– Эта земля еще более жесткая, чем камни, на которых мы спали в тюрьме! Да чего же холодно! И к тому же я проголодался, а у нас нечего есть!

– Похоже, попади ты на Небеса, и там начнешь жаловаться на неудобства святому Педро.

Я опустился на четвереньки и поцеловал землю.

– Да, здесь жестко и холодно, но зато мы на свободе!

Но Хосе не унимался:

– Ага, зато тут нас могут запросто искусать до смерти змеи или растерзать ягуары.

Я демонстративно заткнул уши, лег на спину и, положив голову на седло Урагана, устремил взгляд к ночному небу. В отличие от Лизарди я привык спать на жесткой земле: мне частенько приходилось ночевать таким образом во время своих охотничьих вылазок. Правда, раньше у меня всегда были сытный ужин и огонь, возле которого я мог согреться.

– Завтра будет новый день, – пробормотал я, таращась вверх.

– Что за бессмысленное замечание? – раздраженно отозвался Хосе. – Ясно, что каждый следующий день – новый.

– Первые двадцать пять лет своей жизни я провел как Хуан де Завала, гачупино, благородный кабальеро из Бахио. Завтра я буду уже кем-то другим, и кто знает, куда меня заведут ноги?

– Если тебя схватят королевские альгвазилы, ты вернешься обратно в Гуанахуато ногами вперед, можешь не сомневаться, – заключил мой товарищ.

Утром мы двинулись по дороге, что вела к местечку Долорес, располагавшемуся в дне конного пути к северо-востоку от Гуанахуато. Дорога эта, хотя и находилась в противоположной стороне от поселений рудокопов (что было нам на руку), вела, однако, через горы Гуанахуато, а это делало наше путешествие весьма утомительным, а порой и опасным. Местами приходилось пробираться по узенькой тропинке, подходящей разве что для ослика, которая тянулась над обрывом высотой в сотни футов.

Долорес привлекал меня в первую очередь своей уединенностью и труднодоступностью, да и к тому же ни меня самого, ни уж тем более моего спутника с этим захолустьем ничто не связывало. Так что, если за нами вдруг отправят погоню, альгвазилам и в голову не придет искать беглецов здесь.

Не доезжая до городка, мы остановились в ацтекской деревушке, где раздобыли незатейливый ужин: говядину, завернутую в тонкие кукурузные лепешки.

– Эта деревня – часть гасиенды Эспиносы, – сказал я Лизарди. – Дон Эспиноса мне знаком, он живет в Гуанахуато. Если бы две недели тому назад я остановился на его гасиенде, то меня приняли бы с почетом и устроили бы в мою честь фиесту.

Мы уже спустились с гор и выехали на более широкую и удобную дорогу, когда из-за деревьев, росших на склоне холма в двух сотнях метров от нас, показались четверо верховых.

– Это vaqueros с гасиенды? – предположил Лизарди. – Нет ли с ними и твоего друга Эспиносы?

– Где ты видишь vaqueros? Посмотри, на ком они едут: двое верхом на мулах, а еще двое – и вовсе на ослах.

Вероятно, Хосе не знал, что пастухи с гасиенд обычно ездят на лошадях. Правда, изредка они могут оседлать мулов, но уж никак не ослов. Последние из-за своих незначительных размеров не годятся для верховой езды и в основном используются индейцами как вьючные животные, а ослики, которых мы сейчас увидели, были особенно маленькими.

Да и одеты незнакомцы были довольно странно: на одних лохмотья lépero, а на других – наряд кабальеро. Впрочем, даже издали было понятно, что малый, нарядившийся лучше всех, никакой не благородный сеньор, а настоящий проходимец.

– Это бандиты, – догадался Лизарди.

– Верно.

– У нас хорошие лошади, мы можем от них ускакать.

– Лошади у нас и впрямь хорошие, вот только всадник из тебя никудышный. Если припустишь во весь опор по этим буеракам, так того и гляди вылетишь из седла. Да и нет нам резона поворачивать назад, еще угодим прямо в лапы альгвазилам.

Разбойники явно направлялись в нашу сторону. Похоже, что пистолет имелся только у одного из них, остальные были вооружены мачете.

– Их четверо, – ужаснулся Лизарди. – Мы даже не сможем с ними драться!

– Черта с два, еще как сможем!

Я выхватил мачете из ножен и пришпорил Урагана.

– ¡Vamos caballo! ¡Ándale! ¡Ándale! Гони, коняга! Вперед! На них!

Ураган устремился вперед. Этот замечательный конь был лучшим моим оружием: на голову выше мулов, я уж не говорю про маленьких осликов. Правда, не особенно рослые мулы выглядели крепкими и отличались весьма внушительным объемом.