Одним из элементов творческого кризиса, несомненно, является кризис веры. Давайте вспомним, как он действует на протяжении жизни.

В пору юности, развиваясь, с одной стороны, вполне естественно на основе гуманизма, уважения человеческого достоинства, добропорядочности, благородства, приобщения к природе, с другой стороны, мой современник в реальной жизни сталкивался совсем с иными явлениями. Для того чтобы выразить себя, «облегчить душу», он вынужден был тщательно скрывать свои мысли и чувства, таиться, притворяться. Это, несомненно, отражается на характере. С другой стороны – подвиг ли сама жизнь сегодня и не проще ли уклониться от нее в сторону танатоса или же в сторону такой «позиции мастера», как не деяние? Как ветеран активной фазы боевых действий в Чечне (1999–2000 гг.), думаю, что могу предложить свое слово и о подвиге, и о патриотизме.

С определенного времени во мне трансформировались эти понятия настолько, что я более не приемлю ни патриотизма, ни подвига в высоком его смысле. А может быть, боевой опыт вовсе не имеет значения, а роль играет лишь здравый смысл и возраст…

Борьба инстинкта и морали, эмоций и разума существует в каждом человеке есть, и происходит она на протяжении почти всей его жизни. Поэтому подвиг так сложно сымитировать. Или специально к нему подготовиться. И, конечно, до «часа X» ни один человек не знает наверняка, как именно он поведет себя в той или иной ситуации.

В условиях преодоления трудностей и накопления опыта постепенно кристаллизируется характер, проходя чередой ситуаций; именно в них происходит борьба, и что побеждает, то и откладывается. В «час X» нет раздумий, оценок, нет борьбы, нет паралича страха. Все это уже было, пройдено и отложено. В «час X» – только поступок. Поступок для других есть диктат совести, торжество душевных сил, проявление осознанного выбора. Поступок для себя – насыщенный всплеск энергии, подавление общественной морали, уничтожение всего, что не соответствует личным интересам.

Нет поступка – ничего страшного. Пустоцвет. Заглянем в поля на излете лета: васильки, колокольчики, ромашки, зверобой, полынь желтоглазая – хоть и противно пахнет, но цветет; поле большое, а цветы есть не везде; не все поле сплошным ковром устлано. Там, где нет цветов, тоже жизнь, тоже зелень, на корм сусликам подходящая, и она цветет, бывает, да не в то время, а в особых условиях. И та зелень сгодится коровкам на силос, да мало ли еще куда; не может быть в мире много героев.

Но, по сути, жизнь людей в России имеет в своем основании что-то героическое. Наверное, как и жизнь вообще. Малость ограниченная общественная организация (впрочем, выгодная ряду каст, вспомним: «государство – организация насилия над трудящимися»), где организаторы умеют это завуалировать и нагромождать такие заборы из правил, что за ними не разглядишь ничего. Впрочем, это их матримониальные планы. В своем роде они – совершенство.

Как это ни странно, но в такой организации кроется большая опасность для свободы личности (вспомним: «свобода – это осознанная необходимость»). И если мы осмеливаемся открыто говорить об этом, следовательно, нами она уже осознаваема.

Опасности власти толпы

Следовательно, в части кризисных явлений и их первопричины литераторы больше всего боятся пересудов, непрофессионализма и словоблудия от безделья. А именно власти толпы, которая, как известно из истории, права всегда или не права никогда. В данном случае оценка опять зависит от установки и времени оценки.

Общественным мнением можно оправдать что угодно, и это важнейший механизм «внутренней» организации любого кризисного явления; мы уже не говорим о таком популярном явлении, как подтасовывание исторических фактов. Другое дело, что кризис не всегда развивается «по расписанию».

И обоснованно беспокоит эта самая власть толпы; когда человека знакомят с судьей, с тем, кто все видит и назначает, кому быть наказанным, а кому награжденным, его лишают права иметь тайну, быть неподотчетным никому в своем личном; отказывают в праве иметь возможность самому определять степень своей правоты и вины, оставляя возможность только угадывать, будет он наказан или награжден, видя в высшем предопределении только хаос, не поддающийся собственной логике. Учитывая спорность суждений и безапелляционность иного судьи, это страшнее самого наказания.

Центром сознания является осознание собственного «Я», когда сознание индивидуума рождается в бытии, отражает и творит бытие. В зону сознания попадают объекты, которые создают препятствия для продолжения прежнего режима регулирования. Возникшие затруднения привлекают внимание и таким образом творческой личностью осознаются.

С другой стороны, сознание складывается у человека только в социальных контактах. Оно развивается и в процессе социализации, обучения, трудовой деятельности и возможно лишь тогда, когда существуют язык, речь.

Первичное отношение сознания (а не предметное) – это, как вариант, идентификация с культурным символом, поскольку социальная страта выступает как культурный образец социального поведения личности, в нее допущенной, а индивидуум (личность) лишь выполняет его. Почему определенно важна культура личности, обладающей надсознательным и подсознательным мышлением?

Понятие надсознательного есть один из регуляторов творческой интеллектуально-мотивационной активности личности, состоящей в предугадывании как ближайшего, так и отдаленного будущего, существующего в сознании в виде вариативных возможностей бытия и возможностей в его эволюции. И в этом смысле надсознательное в первую очередь выражается идеей – не столько субъективной формой в глубинах сознания, сколько результатом резонирования содержательной ценности сознания творческой личности с реалиями бытия. По сути, этим объясняются «странные» вещи, которыми насыщена история любого государства; когда одно и то же поколение в краткосрочной перспективе может радикально менять платформы ценностей.

В отличие от подсознательного, детерминирующего настоящее прошлым, надсознательное – фактор, детерминирующий настоящее будущим.

В каждом социальном слое такое воздействие имеет строго определенные особенности, что является также и фактором влияния на корпоративную этику поведения, развивая только экономическую мотивацию, разрушая социальную.

У управленцев, получивших доступ к принятию социально значимых решений в отсутствие постоянной практики и достойных примеров, постепенно нивелируются моральные ценности.

Кроме того, важное значение имеет и практический пример руководителей: если не рекламировать населению важность чтения книг путем широкой трансляции в социум примеров чтения первыми гражданами отечества – президентами и председателями правительств, то важность такого гуманитарного подхода для остальных граждан не очевидна, а, наоборот, второстепенна. Вот почему столь важна идеологическая подпитка взрослых людей, лишенных в силу различных причин качественного гуманитарного образования. Сегодня, когда кадровый резерв страны отчасти лишен высоконравственных установок и ориентиров, нравственное просвещение – важная задача и миссия всех мыслящих людей, чувствующих ответственность за будущие поколения.