Французам Чезаре тоже был все еще необходим: они мечтали пропихнуть на папский престол своего кандидата и сделать это с помощью испанских кардиналов, которые пока еще стояли за Борджиа, потому что: а) привыкли, б) некоторые из них приходились ему родней. Взамен на задушевную беседу с испанскими кардиналами французы пообещали Чезаре сохранение за ним должности гонфалоньера и всех завоеванных земель. Испанцы, конечно, сплотились и проголосовали, как велено, но это ни черта не помогло: в первом туре французский кандидат пролетел «фанерой сизокрылой из Парижа в край родимый». Участники конклава решили взять тайм-аут на подумать и пока избрали старого и очень больного Франческо Пикколомини в надежде, что он скоро помрет и можно будет провести нормальные выборы, спокойно разобравшись в ситуации. Точно так же, как в случае с избранием дядюшки Алонсо было.

Пикколомини, взявший имя Пий III, не подвел: покинул этот суетный мир через двадцать семь дней после избрания. За время его суперкороткого понтификата стало ясно, что самый реальный кандидат на должность духовного пастыря всех католиков – давний соперник семейства Борджиа Джулиано делла Ровере. Но делла Ровере в ходе своей избирательной кампании не хотел полагаться на случай, ему нужны были гарантии, поэтому он предложил сделку Чезаре Борджиа под девизом «Голосуй, или проиграешь!». Мол, ты меня поддержи, а я тебе земли, деньги, должность твоя за тобой навеки останется. Все будет, Че, все будет!

И Чезаре повелся. Вот и думай – были у него в голове мозги или нет?

Ну и что, что делла Ровере тебя в свое время во Франции с караваем встречал? Может, он еще тогда тот каравай тебе на башку хотел надеть, но по политическим причинам сдержал себя невероятным усилием воли. Видимо, Чезаре привык думать, что он всем нужен и сам по себе весомая фигура в политических играх, поэтому с ним будут считаться. Дальнейшие события это убедительно опровергли.

Джулиано делла Ровере был избран папой римским и принял имя Юлий II (то есть вообще не парился с псевдонимом). А у Чезаре тщательно возведенное здание фамильного величия посыпалось прямо на глазах, не зацементированное авторитетом покойного папы Александра. Подняли голову враги – бывшие правители завоеванных Чезаре земель – и стали предпринимать усилия к возвращению своих владений. Испанцы все еще ожесточенно сражались с французами, и главком испанских войск Гонсало де Кордоба настоятельно попросил испанских наемников из войска Чезаре не служить больше своему начальнику, потому что он сторонник французов. И испанцы, хотя получали у Чезаре хорошую зарплату, почли за лучшее уйти к своим. А испанцы в армии были самой мощной ударной силой. Так что армия Борджиа начала разваливаться на глазах.

А тут еще папа Юлий вежливо попросил Чезаре остаться в Риме: я, говорит, без тебя боюсь. Чезаре говорит: пап, я все, конечно, понимаю, я еще позапрошлому папе, моему, клялся последующих пап не убивать и защищать. Но ты пойми – я тут, а там у меня шведы Кемь взяли войска без присмотра, враги земли завоеванные растаскивают, вон мой, прости Господи, бывший зять Джованни Сфорца уже к себе в Пезаро вернулся. Я пойду, им всем в дыню дам и сразу же назад, а?

Папа говорит: погодь, не суетись. Чтобы в дыню качественно дать, нужны деньги. А у тебя, я знаю, есть, есть крупная сумма в оффшорах в генуэзских банках, вы с папаней много успели там заныкать, не скромничай. Ты мне эту сумму одолжи на войну, а я тебе в залог Остию. А? Хоть сейчас поезжай ее инспектировать, а я тебе туда галеру подгоню, на ней в Геную за деньгами прямо из Остии и поедешь, о’кей? Ибо банковские переводы онлайн еще, к сожалению, не изобрели.

Чезаре опять повелся, дубина, и отправился в Остию, сопровождаемый не армией, а только малым эскортом. По дороге его и взяли тепленьким. Арестовали по повелению папы и доставили в Ватикан. Поселили сначала в приличных покоях и очень, очень попросили сдать все города, которые он еще удерживал, направив приказ начальникам соответствующих гарнизонов. Потом перевели в менее комфортную башню. Говорят, что в заключении Чезаре посетил Гвидобальдо Монтефельтро, герцог Урбинский, и сказал много горьких и не вполне цензурных слов про недопустимость вероломства, обмана и ограбления. Чезаре кланялся, извинялся и оправдывался:

Мол, это папа-абьюзер меня заставлял в таких неблаговидных затеях участвовать. Но все эти отмазки плохо помогали. Посыпались иски от обманутых вкладчиков оскорбленных и ограбленных в ходе завоевательной кампании и вне ее. По приказу папы начали ловить и допрашивать бывших приспешников Чезаре, многие из которых его сдавали сразу. Микелотто вот только не сдал, но это и понятно: сдать Чезаре для него – это самому себе срок с пола поднять, а то и смертный приговор своей рукой подписать, потому что его, Микелотто, руками было совершенно большинство убийств.

Судьба Чезаре, казалось бы, была решена, ему оставалось молиться, молиться и еще раз молиться перед внепланово скорой встречей с родным папаней. Но тут испанцы окончательно забороли французов, и Католические короли Фердинанд и Изабелла стали невероятно круты. В такой обстановке папа не рискнул физически устранить Чезаре, наполовину испанца и, на минуточку, родного дядюшку малолетнего герцога Гандийского. Дождались только, когда он сдаст свои крепости, и по ходатайству испанского посла отправили узника в Неаполь, в теплые объятия соотечественников.

Там Гонсало де Кордоба ему вроде даже работу нашел по специальности. Пойдем, говорит, на Флоренцию? Пойдем, чего ж не пойти, ответил Чезаре. Но в разгар планирования похода на Флоренцию дон Гонсало вынужден был подчиниться приказу Католических величеств и арестовать своего подопечного. Ах, ах, всплескивает руками гражданин Сабатини, он поступил неблагородно, подло, бесчестно, хоть и не по своей воле! Нет, чтобы плюнуть в физиономии своим правителям и остаться верным рыцарскому слову, обеспечив безопасность своему гостю. А мы напоминаем гражданину Сабатини, хоть он нас уже не услышит, что гость на протяжении своей жизни сам очень, очень своеобразно относился к верности рыцарскому слову. Вспомним хотя бы Асторре Манфреди и Гвидобальдо Монтефельтро. И было бы странно и наивно с его стороны ожидать к себе принципиально иного отношения, когда сам оказался в сложной ситуации. Кармическое воздаяние – оно такое, прилетает даже тем, кто в карму не верит. Но в бумеранг-то все верят, я надеюсь?

Арестовали Чезаре формально за то, что его комендант еще не сдал Форли. Но тут Чезаре не виноват, просто тамошний комендант был очень меркантильный прямо как современные женщины по мнению обитателей мужских форумов и не подчинился приказу, требуя себе отступные. В конце концов ему заплатили, и Форли был сдан. Но тут подоспел новый иск: Мария Энрикиевна Энрикес, вдова Хуана Борджиа, обвинила деверя в убийстве своего мужа. Тут Чезаре вроде как отбился: мол, дело закрыто, а на меня следователи ничего не накопали. Но тут, чтобы дожать, открыли новое уголовное дело: по убийству Альфонсо Арагонского. К моменту его убийства Чезаре до того обнаглел, что проделал все чуть ли не на глазах у изумленной общественности, так что его роль в этом деле была всем очевидна. На самом деле, скорее всего, Юлий II надавил на Католических королей, которые, честно признаем, и сами не особо жаждали видеть Чезаре у себя на службе, особенно Изабелла. Потому что он сбитый летчик, а еще морально неустойчивый, малорелигиозный и вообще бастард, фу таким быть.