Несмотря на обилие всевозможной живности, огромная комната вдруг показалась ему унылой и пустой. Дензил включил свет. Да, на чердаке действительно было пусто. И неудивительно, ведь сегодня сюда не заходила Джоди! Странно, куда она могла подеваться?

Вычищая клетки и раздавая корм животным, Дензил усиленно старался вспомнить, предупреждала ли она его, что не придет. Обычно она забегала сюда хотя бы раз в день. А чаще всего — с полдюжины. Однако все, что отложилось у него в голове, сводилось к разговору о вырванных страницах и бесцельности существования. Еще Джоди упоминала Топина, наверняка только чтобы позлить Дензила! А с прогулки она притащила какую-то сплетню о Маленьком Человечке, которого Вдова Пендер держит в банке. В общем, обычный день с обычной болтовней, но ни слова о том, что она не сможет его навестить.

А вдруг она заболела?

Вряд ли, Джоди даже слова такого не знала.

Может, она решила сбежать из дому?

Но куда? И зачем? Жалуясь на скуку и отсутствие смысла в жизни, Джоди тем не менее очень любила вырастившую ее тетю Нетти. И потом, она никогда не уехала бы, не попрощавшись со своим старым другом.

«А что если ее похитили бандиты?» — ужаснулся Дензил. Впрочем, посмотрев из окна на мирные ночные улицы Бодбери, он счел это маловероятным.

Но где же тогда Джоди?!

Нахмурившись, Дензил опустил руку в карман и напоролся на лежавшую в нем отвертку. Он быстро сунул пораненный палец в рот.

Так, ну вот что: раз Джоди не пришла к нему, он сам пойдет ее искать!

Дензил надел свой сюртук и покосившийся на один бок цилиндр, а затем из груды старых зонтиков у входа вытащил трость с серебряным набалдашником в виде барсучьей головы.

Бедный старик был уже не на шутку обеспокоен.

— Ведите себя хорошо, — напутствовал он животных, закрывая за собой дверь.

А беспокойство его меж тем стремительно росло.

Дензил вышел на улицу и сразу же в замешательстве остановился: он ведь понятия не имел, с чего начинать поиски.

Ухаживание представляет собой ряд последовательных, ненавязчивых знаков внимания… не настолько явных, чтобы их можно было испугаться, но и не настолько вялых, чтобы они могли остаться незамеченными.

Лоуренс Стерн

В тот день Джейни проснулась поздно. Когда она наконец спустилась завтракать, Дедушка сидел за чашкой чая, рядом с которой лежал свежий номер «Корнуолльца». С утра старик уже успел развезти рыбу и, увидев заспанную внучку, улыбнулся.

— Ну и как ты сегодня себя чувствуешь, моя ласточка? — поинтересовался он.

— М-м…

Джейни уселась напротив, плеснула с дюйм молока в приготовленную для нее чашку и добавила заварку. Дедушка снова уткнулся в газету.

— Где Феликс? — через некоторое время спросила Джейни, наливая себе еще чаю и без особого энтузиазма поглядывая на коробку с овсяными хлопьями.

— Пошел прогуляться.

Это заставило Джейни окончательно проснуться. Она посмотрела на настенные часы: половина двенадцатого.

— Ты не знаешь куда?

— Нет, — покачал головой Дедушка. — Но он попросил одолжить ему мои старые галоши — значит, отправился на побережье.

— Он не сказал, когда вернется?

Дедушка пожал плечами:

— Пусть парень соберется с мыслями, дорогая. — И когда Джейни ничего на это не ответила, добавил: — Ты приняла какое-нибудь решение?

— Нет. Хотя… может, да… — Девушка вздохнула. — В общем, я совсем запуталась. Мне приятно снова видеть Феликса. Пожалуй, до вчерашнего вечера я даже не осознавала, как сильно скучала по нему. Но что это меняет? Феликс остался прежним, он все равно не захочет серьезно заниматься музыкой.

— Ты уже говорила с ним?

— А разве у меня было время?

Дедушка отложил газету в сторону.

— А чего бы тебе самой хотелось, моя радость?

— При условии, что все-все-все возможно?

Он кивнул.

— Чтобы мы с ним жили вместе. Здесь, с тобой. Записывали бы музыку, пару раз в год ездили бы на гастроли. Завели бы детей — ну, пусть не сразу…

— А Феликс? Чего хочет он?

— Я… — Джейни вздохнула. — Я не знаю.

— Что ж, дорогая… Похоже, ты берешь в расчет только собственные желания, впрочем как всегда. Я думаю, настало время поинтересоваться мнением Феликса. Но помни…

— О да! Я не должна спорить с ним.

— Джейни, тебе следует дать ему возможность высказаться. Половина ссор в этом мире происходит лишь потому, что люди не умеют слушать друг друга.

Дедушка не сказал прямо, но Джейни сразу поняла, что он имеет в виду ее: она всегда так распалялась, защищая собственные позиции, что была просто не в состоянии хоть сколько-нибудь считаться с чужими, и сгоряча не раз делала глупости, о которых потом искренне сожалела.

Дедушка скрутил газету и сунул ее в карман куртки.

— Ну, мне пора, милая. Я обещал Чоки, что загляну к нему сегодня и помогу отремонтировать заднюю стену коттеджа. Надеюсь, с тобой все будет в порядке?

— Конечно, дедуля. Не беспокойся.

— Постарайся последовать моему совету и не слишком давить на Феликса. Иногда мужчины бывают чертовски упрямы, но все-таки существует огромная разница между упрямством простым человеческим и хроническим ослиным.

Джейни рассмеялась:

— Ты никогда не пробовал писать в рубрику «Советы»?

«Корнуоллец» тут же был извлечен из кармана и с громким шлепком опустился на ее макушку.

— Я на весь Маусхол раструблю, что мой старый дед меня лупит, — предупредила она.

— Старый, говоришь?!

Второй шлепок не достиг цели: Джейни соскользнула со стула и быстро отскочила на безопасное расстояние.

— Ага! И еще сварливый! — крикнула она деду, пританцовывая на пороге кухни. — Как ты говоришь — ослиное упрямство?

— Ну, если бы я не так спешил…

Он изо всех сил старался изобразить негодование, но это ему плохо удавалось. Наконец он улыбнулся и опустил газету.

— Поцелуй-ка своего старого деда перед тем, как он уйдет, — попросил он.

Джейни подошла — осторожно, чтобы в случае чего успеть увернуться от нового шлепка, но Дедушка уже остыл.

— Не обижай Феликса, дорогая. Вот тебе мой последний непрошеный совет, — сказал он.

Джейни проводила его взглядом, а затем решила сделать себе несколько тостов, чтобы скоротать время до прихода Феликса. Она надеялась, что он вот-вот вернется, но когда стрелка часов остановилась на половине первого, а его все еще не было, Джейни прибралась на кухне и поднялась к себе.