– Умереть нельзя, – вздохнул Шиз. – Душа бессмертна. Вот в чём наша беда. Тысячи лет в грязи, разрухе, тлене. Тысячи лет мучений, пока не обретёшь себя…

– Я не хочу!

Шиз не ответил, только хлопнула за ним дверь. Застучала кровь в висках. Сашка закрыл глаза и услышал, как за окном свистит ветер. Ветер высвистывал мелодию. Знакомую и очень приятную. Вдруг из далёкой дали принёс ветер отзвуки колокола…

В последний раз Сашка слышал колокол в санчасти. «Почему он звонит? Здесь нет колокола. Я штурмовик. Я ничтожество и убийца. К чему эта сказка?» – равнодушно подумал Сашка. Звон прекратился. Сашка открыл глаза и вдруг вместо закопчённого потолка увидел потолок неправдоподобно белый. В углу за столиком сидела медсестра. Увидев, что Сашка приподнялся, она отложила газету.

– Очнулся? Наконец-то! Ох и бредил же ты!

– Где я? Это сон? – пробормотал удивлённый Сашка.

– Нет, не сон, – сказала медсестра. – Сейчас я мать позову. Внизу сидит, ждёт.

Хлопнула дверь, и Сашка поднялся с постели. В палате было светло. Очень сильно пахло миндалём, а на столе стояла ваза со степными цветами. Одевшись, он подошёл к зеркалу – оттуда смотрел он сам: смуглый, черноглазый, с повязкой вокруг головы… В коридоре послышались торопливые шаги. Так могла идти только мама. Наконец дверь открылась, и мама зашла. Она была чем-то озабочена, подошла и обняла Сашку.

– Что-нибудь случилось, сынок? Что у тебя с головой? Приходили какие-то люди…

– Да ничего… Поцарапался, отдохну, и всё будет нормально.

«Что произошло?» – попытался вспомнить Сашка. В душу просочилась тревога. «Неужели я опять сделал что-то? Что-то направленное против города? Против его безопасности?»

В палате появился следователь из Конторы. Презрительно осмотрев Сашку, усмехнулся.

– Ну, здравствуй, предатель, – сказал он, присаживаясь на табурет. – Мы решили взяться за тебя серьёзно, поэтому я здесь. Садись, разговор будет длинный. Посторонних попрошу не давать никаких сигналов подозреваемому и вообще очистить…

Следователь зло посмотрел на мать, но она не двинулась с места.

– Что я такого натворил? – удивился Сашка.

– Ты предал Корпус, – спокойно ответил следователь. – Ты убил много людей. Кстати, ты читал «Кодекс штурмовика»? Что там говорится насчёт убийств? Не знаешь?

– Зачем мне читать «Кодекс штурмовика»? Я кадет гвардии…

– Ты поганая тварь! – взвизгнул следователь и, вскочив, ударил Сашку. Сашка упал, а следователь пнул его в живот. Потом нагнулся над ним и, выравнивая сбившееся дыхание, произнёс:

– Ты должен застрелиться. Я принёс тебе пистолет, – он бросил Сашке пистолет со знакомым клеймом «Р. B.». – Ты ведь хотел, правда?

Сашка осторожно взял оружие, поднёс к виску. Рука его дрожала, и дуло неприятно ёрзало по коже.

– Быстрее! – скомандовал следователь. – Ты опорочил свою честь и честь своего отца. У тебя как у солдата это единственный шанс смыть позор.

Сашка положил палец на спусковой крючок, выдохнул и нажал. Грохнул выстрел. Перед глазами закачалась побелевшая мать.

– Прощай, сынок. Ты уже не приедешь…

Сашка открыл глаза и огляделся: сырая грязная комната. Кеша на соседнем топчане спал, негромко похрапывая. «Сон», – понял Сашка. Казалось, в комнате нестерпимо жарко, и страшно хотелось пить. Воды рядом не было, пришлось идти к трубам. В большой комнате при тусклом свете стеариновой свечи сидел Шиз. Сашка обошёл его, глотнул отвратительной ржавой жидкости. Пить захотелось ещё больше, затошнило. Он сел на пол, глубоко дыша, переждал приступ дурноты.

– Чёрный дух, – позвал Шиз, – все спят, а ты ходишь. Я молюсь за тебя. Ты не выдержал испытания. Лёва был твоим испытанием, но ты слаб, ты пошёл по лёгкому пути. И теперь Лёве хорошо, он в чистом мире, а ты бродишь без сна и покоя.

– А что мне делать? – спросил Сашка, будто Витька был нормальным.

– Медитировать и молиться. Тогда твоя душа успокоится.

– Сам молись, – огрызнулся Сашка.

Вдруг захотелось ударить Шиза, словно это он всё портит в жизни, а если ударить – всё наладится.

– Ты неверующий, – заметил Шиз. – У верующих не бывает такой чёрной кармы.

– Пошёл ты! – Сашка направился в свою комнату, злость на Шиза утихла сама собой. Возразить убогому было нечего.

Постель за время его отсутствия остыла. Он пошевелил угли в мангале, завернулся покрепче в одеяло. Почему-то вспомнилась степь, в которую вывозили кадетов на учения. Летом там было очень здорово: пахло травами и вольным ветром. Вспомнились друзья: Вовка Бауэр, Макар Стеценко, Василь Авдеев, Илья… Они сидели на привале и мечтали о будущем: о том, как они станут гвардейцами, как будут водить солдат в атаки, как будут дружить всю жизнь. Сашка, усмехнувшись, отогнал эти воспоминания подальше.

Друзья исчезли. Теперь перед ним была только степь. Ещё бурая, до того, как она расцветёт. Сашка сидел на старом ржавом броневике и смотрел вдаль, туда, где горизонт. Рядом Витька пил чай, громко швыркая.

– Ну что, чёрный дух, ничего не видишь вдали? – вдруг спросил он.

Сашка напряжённо посмотрел по сторонам. Чуть левее, там, где была небольшая возвышенность, появилась точка, которая стала приближаться.

– Это карма, – наставительно сказал Шиз.

Точка медленно увеличивалась. Это был человек, одетый в вязаную чёрную шапку, грязную майку, ватные штаны и огромные валенки с калошами. Человек брёл в сторону броневика, поминутно спотыкаясь, отчего руки его, безвольно болтавшиеся, подлетали вверх, как у тряпичной куклы. Шиз перестал пить чай, поёрзал на броне и полез внутрь. Тем временем человек приближался, и чем ближе он подходил, тем сильнее замирало Сашкино сердце и быстрее бежали мурашки по спине. Этот человек, приближающийся к Сашке, человек с серым лицом, белыми неживыми глазами, рыжими усами над верхней губой и рыжими вихрами, торчащими из-под шапки, этот человек был Лёва… Сашка хотел спрыгнуть с броневика, но ноги от страха подкосились, и он только закрыл ладонями глаза. А когда открыл их вновь, Лёвы не стало. Сашка вытер пот со лба и слез на землю. Там стояло оно. Это был парень в красной куртке, в хороших ботинках, только вместо лица у него была кровавая рана. Лоб разворочен, превращён в серо-красную массу; правый глаз вытек, и на его месте сидела жирная зелёная муха, а левый смотрел на Сашку; обнажённые клыки сложились в жуткий оскал. От парня тянуло сладковатым запахом разложения. Громко закричав, Сашка побежал. Он пытался бежать быстро, но ноги стали словно свинцовые и ничего не получалось. Запах разложения преследовал его, заставлял бежать дальше. Сердце колотилось, одежда насквозь промокла от пота. Впереди показалась колонна людей в гвардейской форме. Люди шли через степь унылой вереницей, еле волоча ноги.

– Ребята! – крикнул Сашка и вдруг понял, что все эти люди мертвы. Ничего живого не было в их облике.