Упомяну и еще об одном «аргументе» противников коллективизации. Раньше-де Россия зерно вывозила, а после коллективизации стала ввозить (начиная с шестидесятых годов прошлого века). О том, во что обходился крестьянам царской России вывоз зерна за границу, к какому страшному голоду в русской деревне он приводил, я расскажу в следующей главе. А пока об импорте зерна Советским Союзом. Вот характерный пассаж «демократа». Цитирую. «Страна, обладавшая крупнейшими в мире площадями плодороднейших черноземов и занимавшая до 1917 г. одно из первых мест по экспорту сельхозпродукции, теперь была не в состоянии себя прокормить и каждый год импортировала десятки миллионов тонн зерна — из него выпекалась каждая третья буханка хлеба».

Помню, какой тяжелый психологический эффект произвело известие о том, что США наложили эмбарго на поставку зерна в СССР в конце 1970-х гг. Много людей впало в панику — как это они, особенно интеллигенты, даже не подозревали, что брежневская Совдепия (как в то время называли интеллигенты СССР на кухнях) сама уже не в состоянии производить нужного количества пшеницы и закупает ее — страшно подумать! — у своего классового врага.

Суженное сознание не позволяло им понять простых вещей. Да, СССР импортировал зерно с 1963 года, но импортировал он его не постоянно. Да, СССР закупал за рубежом пшеницу, но все же 90 % ее он производил внутри страны. Закупленное же зерно шло на производство мяса. Мощности по его производству были сосредоточены, кстати, в Прибалтике.

В 1967–1971 годы у СССР было положительное сальдо торговли зерном, причем, даже в неблагоприятные годы СССР не тратил на это больше 5 миллиардов долларов (в долларах 2000 года). Нагрузка на бюджет была вполне терпимой. В 1976–1980 годы импорт составил 9,9 % от уровня сельскохозяйственного производства страны, в 1980 году — 18,1 %, в 1981-м — 28,4 %. Производство основных продуктов в килокалориях на душу населения составило в СССР в 1976–1980 годы почти 3,5 миллиона килокалорий в год (наивысший показатель за всю историю России). Для сравнения — до революции производилось не более 2 миллионов килокалорий на душу в год.

Между прочим, в нынешней России зерна на душу населения стало производиться меньше и, кроме того, его продают. В годы Советской власти Россия производила по 110–120 млн. тонн зерна в год, а сейчас в урожайное время Россия получает по 73–83 млн. т.

Почему же, производя больше, мы в советское время еще и закупали фуражное зерно? Объясняется это просто. В 1990 году Россия имела 58,8 млн. голов крупного рогатого скота, в 2002–27,1 млн. Свиней было 40 млн. В 2002 г. — 15,5 млн. Овец и коз в 1990 г. насчитывалось 61,3 млн. К 2002 году их осталось 15,2 млн. А если поголовье скота (а также и птицы) упало в 2–4 раза и более, то и потребление зерна сократилось.

Это сокращение также произошло из-за резкого ухудшения питания населения. Если в советское время в среднем каждый гражданин страны ежедневно потреблял 3340 килокалорий, то в 2002 году — только 2500. Стоит ли удивляться, что потребление мяса и молока существенно упало?

Кривая производства зерна дает ответы на многие тайны в истории России. Она показывает, что главной задачей коллективизации была стабилизация производства зерна и стабилизация снабжения городов, что коллективизация была необходима для гарантии нормальной работы государства в послевоенные годы, что благодаря коллективизации СССР вышел на уровень зерновой независимости.

Кроме того, СССР удалось полностью решить проблему голода. Во многом это произошло потому, что традиционное крестьянское общество в советской деревне стало заменяться коммунальным (в классификации А. Зиновьева) советским обществом.

А нынешняя ситуация в России лишний раз доказывает правоту Сталина, проведшего коллективизацию. Так, например, будучи в Туле в прошлом году, услышал от местных жителей такие рассказы, что на полях, заброшенных 15 лет назад, уже выросли березы от 15 до 30 см в диаметре у корней. Как они шутят: «Зайдешь в лес под Тулой, выйдешь под Курском!» Другими словами, как только у нас ограничились возможности механизации труда на селе, ситуация скатилась к полному краху. Впору проводить коллективизацию и индустриализацию заново.

Для того чтобы лучше оценить действия советского руководства в 1932–1933 гг., рассмотрим в последней главе этой книги, как действовало в аналогичных условиях голода царское правительство.

Отметим, что вступление России на путь капитализма привело к увеличению частоты голодовок, и в России периодически свирепствовал массовый голод. Наряду с низкой урожайностью, одной из экономических предпосылок массового голода в России была недостаточная обеспеченность крестьян землей. В черноземной России 68 % населения не получало с надельных земель достаточно хлеба для продовольствия даже в урожайные годы и было вынуждено добывать продовольственные средства арендой земель и посторонними заработками.

Но помимо нехватки продовольствия ввиду неурожаев, можно назвать несколько других причин наступления голода. Одной из главных причин наступления голода являлось не всеобщее отсутствие продовольствия в стране, а неспособность руководства страны маневрировать запасами продовольствия иногда даже в пределах одной губернии. Когда в 1873 году страдала от голода левая сторона Поволжья — самаро-оренбургская, на правой стороне — саратовской — был редкий урожай, и хлеб не находил сбыта даже по низким ценам. То же самое наблюдалось в 1884 году в Казанской губернии, когда Казанские мужики питались всяческими суррогатами, а на волжско-камских пристанях той же Казанской губернии гнили 1 720 000 четвертей хлеба. В 1891 году, когда весь восток Европейской России был объят неурожаем, урожай хлебов в малороссийских, новороссийских, юго-западных, прибалтийских губерниях и на севере Кавказа был таков, что всего в России приходилось на каждую душу более 14 пудов, которые были признаны тогда достаточными для пропитания одного человека в течение года.

Территория, охватываемая голодовками в России, начала расти с началом развития капитализма. Если в 1880–1890 гг. число голодающих губерний в неурожайный год колебалось от 6 до 18, то в 1890–1900 гг. минимум равнялся 9, а максимум — 29; для 1901–1910 гг. соответствующие цифры были 19 и 49, а голод 1911–1912 гг. охватил за два года 60 губерний.

Всего за вторую половину XIX века было свыше двадцати «голодных годов», причем, (по данным доклада царю за 1892 год): «Только от недорода потери составили до двух миллионов православных душ» (то есть, считали только тех, кого отпевали в православных церквах, а свидетельства о количестве умерших «инородцев» и старообрядцев нет вообще).

Но не только засуха мешала созреванию хлебов. В качестве причин также выступают потрясения режима. Голод 1905 г., поразил 22 губернии, в том числе четыре нечерноземных, — Псковскую, Новгородскую, Витебскую, Костромскую. Голод наблюдался в ряде местностей в 1906, 1907 и в 1908 гг. Голод этот сопровождался резким ростом заболеваемости. Количество заболеваний только цингой с 1905 по 1907 год возросло на 528 %.

Одним из самых страшных и масштабных голодных периодов были 1891–1892 гг. Тогда голодом были постигнуты 16 губерний Европейской России (и губерния Тобольская в Сибири) с населением в 35 миллионов человек; особенно пострадали Воронежская, Нижегородская, Казанская, Самарская, Тамбовская губернии. В Поволжье от катастрофического голода пострадали восточные области черноземной зоны — 20 губерний с 40-миллионным крестьянским населением. В менее обширном районе, но с не меньшей интенсивностью бедствия голод повторились и в 1892–1893 годах. Для борьбы с недоеданием в 1891 году широко использовались суррогаты. В некоторых местностях перед тем, как подоспела правительственная помощь, лебеда считалась роскошью.