Дождавшись, пока стрелок на вышке повернется к нему спиной, Виктор рванул из-под кузова через дорогу к строительной бытовке, стоящей метрах в пяти от сгнившего самосвала.

И дальше дело пошло легче.

Полуразрушенный навес железнодорожной станции, расположенной за бытовкой, скрыл Виктора от глаз наблюдателя. Оставались сущие пустяки – проскользнуть под ржавым вагоном, пробежать вдоль стены кирпичного здания – и цель, считай, достигнута. Но Виктор остановился, нырнул в густую тень, отбрасываемую худым навесом станции, и принялся внимательно рассматривать то, что лежало на железнодорожных путях.

Оно напоминало огромную лужу, в которую кто-то по халатности бросил оголенный провод высокого напряжения. По луже сновали молнии, переплетаясь меж собой в замысловатые, завораживающие узоры. Таких луж было несколько, и они медленно ползали по путям, словно гигантские электрические медузы. При этом Виктор был готов поклясться – «медузы» общались между собой, время от времени протягивая друг к другу потрескивающие молнии, а две реально выясняли отношения, хлеща друг друга пучками разрядов.

Идти на железнодорожные пути не хотелось, но другого выхода не было.

Осторожно, бочком Виктор спустился на шпалы, стараясь не коснуться рельса – на нем метрах в пяти от Виктора разлеглась ленивая аномалия, и по изъеденной ржавчиной стальной полосе бегали крошечный молнии.

Под вагон, как намеревался ранее, Виктор не полез – себе дороже, – а попытался обойти препятствие на колесах, почти впечатанное в наглухо заваренные ворота заводского цеха. При этом он очень старался не касаться металлических предметов и идти по земле либо по деревянным шпалам. Пока это получалось… но лишь пока.

Вагон ему удалось миновать без приключений. Более того, он сумел пройти почти половину пути вдоль кирпичного здания, за углом которого находился громадный заводской корпус, намеченный в качестве наблюдательного пункта. Но тут две аномалии, наэлектризованные взаимным конфликтом, внезапно почуяли движение и, разом потеряв интерес друг к другу, синхронно поползли к добыче.

В памяти Виктора всплыло название. «Электроды». Кажется, так в «Энциклопедии Зоны», встроенной в КПК, назывались эти аномалии. Но там ничего не было написано насчет того, что они умеют гоняться за людьми. Попадать в них не рекомендовалось, это да. А вот насчет того, что делать, когда аномалии решили поджарить тебя на ужин, «Энциклопедия» умалчивала.

Вдоль здания на уровне первого этажа тянулись окна, забранные на удивление целыми матовыми стеклами, за которыми ни черта не было видно. Пыль, что ли, осела изнутри?

Рискуя привлечь внимание стрелка на вышке, Виктор резко долбанул по стеклу локтем. Ни малейшего эффекта – только локоть отшиб. Вот это да! В восемьдесят шестом на Украине знали, что такое пуленепробиваемые стекла и вставляли их в заводские оконные рамы? Да нет, вряд ли. Скорее, соседство с аномалиями сказалось или еще какой-то местный феномен превратил обычные стекла в подобие кирпичной стены.

Но деваться реально было некуда. Спереди ползут две аномалии, помирившиеся друг с другом ради барбекю, назад тоже хода нет – ленивый «электрод», до этого спавший на рельсах, пробудился и уже шустро шевелил своими молниями-ложноножками, пытаясь опередить товарищей и атаковать жертву с тыла.

Эх, была не была!

Виктор подпрыгнул, уцепился за узкий подоконник, подтянулся и встал на него ногами. Окна были расположены почти рядом друг с другом, и пройти вдоль стены по подоконникам по идее было реально. Если бы не наблюдатель на вышке, с которой место дислокации Виктора просматривалось как на ладони.

Но стоять на месте тоже не выход. Ленивая аномалия, по размерам превосходящая обеих товарок вместе взятых, замерла на секунду…

Виктор почувствовал, как в воздухе ощутимо запахло озоном. Он прыгнул боком, пластаясь по стене словно паук, а в то место, где он только что стоял, ударила ветвистая молния. На подоконник вязко потекло расплавленное стекло.

Но Виктор уже бежал вдоль стены, стараясь не смотреть ни вниз, ни назад. Под ногами бесновались аномалии, а позади наверняка уже стрелок на вышке, привлеченный возней, целился из своего снабженного оптикой автомата во вполне доступную мишень, резко выделяющуюся на фоне здания.

Но выстрелов не последовало. Был лишь треск молний, бьющих в стену, концентрированная, до рези в глазах кислая вонь озона, горящей серы и плавленого стекла, и шершавые кирпичи под ладонями, за стыки которых Виктор изо всех сил цеплялся кончиками пальцев. Не самая худшая опора – в свое время Учитель заставлял лазать практически по гладким, веками выглаженным ветрами базальтовым скалам на побережье Японского моря невзирая на непогоду. Так что здесь все было относительно просто… если бы не стрелок за спиной.

Неповоротливые аномалии отстали на несколько метров и уже не пытались достать беглеца – по их поверхностям изредка пробегали хилые ломаные линии. Похоже, «электроды» выдохлись. Виктор спрыгнул на землю, заранее уходя с возможной линии выстрела и сдергивая со спины автомат. Кувырок, положение с колена, линия целик-мушка-цель…

Но палец, уже коснувшийся спускового крючка, остался на месте. Цель стояла на вышке лицом к Виктору и усиленно терла глаза ладонями. Всё понятно. Наблюдатель не мог не обратить внимания на охоту аномалий, обернулся – и поймал взглядом пучок разрядов. Что ж, сегодня ему крупно повезло. Лучше ослепнуть на время, чем поймать пулю между глаз навсегда.

Виктор вскочил на ноги, нырнул за угол, пробежал вдоль кирпичной стены и, легко перемахнув через бетонный забор, почти не скрываясь побежал к заводскому корпусу…

Дикая, разламывающая череп боль – вот что я осознал, вынырнув из черного и вязкого болота в объективную реальность. Тусклый солнечный свет едва проникал сквозь гребенку ресниц, но и от него глаза ломило так, словно по ним прошлись лазерным лучом.

– Ну хорош притворяться, сука, – произнес над моей головой ласковый голос. – Задолбал в натуре.

Сделав над собой усилие, я всё же открыл глаза.

Надо мной навис силуэт с нереально широкими плечами и толстенной шеей, на которой маячила относительно небольшая голова. Ну прям Халк из мультика. Я попытался шевельнуться – и захрипел.

– Не дергайся, – посоветовал силуэт. – Боснийский галстук затянешь – и, считай, отбегался. И по Зоне, и вообще.

Боснийский галстук… Так называли во Французском легионе петлю на шее, свободный конец которой крепился внатяг на руках, связанных сзади. Любая попытка освободиться приводила к удушению пленного.

Я внял совету. Тем более что каждое движение приводило к взрыву боли под черепной коробкой. Оно и понятно. За плечом «Халка» я успел разглядеть куцый ствол FN 303, американского травматического ружья, стреляющего специальными пулями с химическим наполнителем, чаще всего хитрой смесью из снотворного и миорелаксантов. Значит, хозяин ружья – охотник за головами, поставляющий в особо зараженные области Зоны рабов для поисков артефактов. Причем с высокой вероятностью легионер в прошлом, судя по знанию специфической терминологии. И то, и другое весьма погано.