отверстия раковин (апертура{9}, или устье), хотя внутри было достаточно просторно. Мы уже выяснили, что зауженные отверстия были распространенным защитным приспособлением в мезозое и могли спасти многих аммоноидов от смерти в пасти рептилий. Но каким образом бакулиты питались через такое отверстие? Одним из объяснений этого процесса может служить гипотеза Лэндмена о воронке, где к тонким рукам прилагается крупный аптих. Другой возможный вариант заключается в том, что эти аммоноиды могли создавать своего рода паутину из слизи, словно древние подводные пауки, в которой запутывались все мелкие существа, приносимые течением[116]. Или, может быть, они использовали длинные тонкие руки, которые высовывались и хватали кусочки планктона по одному — тут креветочку, там улиточку.

Впрочем, каким бы образом аммоноиды это ни проделывали, Джейкоб Винтер, например, считает, что именно питание планктоном может служить фундаментальным объяснением почти всей эволюции аммоноидов. Даже если их изначальное строение и распространение в девонском периоде было обусловлено давлением со стороны древних рыб, он полагает, что вскоре они приспособились и заполнили совершенно другие ниши, и это заметно по их раковинам. Винтер относится к тем ученым, кто считает, что украшения на раковинах — это показатель ограниченных способностей к плаванию. «Понятно, что эти ребята не могли активно плавать повсюду, — говорит он о разнообразии форм поздних аммоноидов. — У них был свой особый образ жизни, они дрейфовали и питались планктоном. Этот образ жизни полностью исчез, мы не наблюдаем его ни у одного из современных головоногих»[117].

И в самом деле, мезозойская эволюция соткала три нити истории головоногих, которые стали развиваться в совершенно разных направлениях: аммоноиды пошли путем приключенческого боевика, со скоростной специализацией и вымиранием — где смерть и выживание присутствовали в равной мере. Наутилоиды тем временем двигались медленно, без заметных изменений, как персонажи созерцательной повести. А колеоиды, как мы совсем скоро увидим, однажды достигли сенсационного успеха и спокойно готовились это повторить.

5. Обволакивая раковину

Влияние рыб на эволюцию головоногих очевидно еще со времен появления первых рыбьих прародителей, а конвергентная эволюция этих двух групп достигла своего пика у колеоидов — предшественников современных кальмаров, осьминогов и каракатиц. Колеоиды стали, по сути, беспозвоночной версией рыб: и те и другие — плавающие хищники обтекаемой формы с быстрым обменом веществ и склонностью собираться в стаи. Своим поведением и взаимоотношениями со средой колеоиды больше напоминают позвоночных, чем любых других беспозвоночных существ — двустворчатых моллюсков, червей, морских звезд, крабов[118].

Такая конвергенция стала возможна благодаря уменьшению раковины. На этот раз ее не закручивали и не укорачивали, а полностью втягивали внутрь. Окончательно переместив раковину внутрь тела, колеоиды смогли подняться на новый уровень скорости и эффективности, а это помогало им как избегать хищников, так и ловить добычу.

Первые внутренние раковины появились в карбоне, «всего лишь» через 50 млн лет после возникновения аммоноидов в девоне. Но численность и разнообразие колеоидов были ограничены на протяжении всей палеозойской эры: от их возникновения до Великого вымирания. Может быть, колеоиды тогда еще не были готовы составить конкуренцию своим закрученным аммоноидным сородичам.

Рис. 5.1. На этой красивой окаменелости колеоида Phragmoteuthis conocauda отлично видно тело, по форме похожее на тело кальмара, с основательной внутренней раковиной, руками одинакового размера (без специализированных щупалец) и впечатляющими крючками на руках

Diego Sala

В триасовом периоде они наверстали упущенное. Название «белемниты» происходит от греческого слова «дротик»: оно досталось им благодаря обтекаемой форме. Эти колеоиды отрастили прямую внутреннюю раковину, разделенную на камеры, и ростр — защитное коническое образование в ее задней части, которое также служило противовесом. Снаружи они напоминали кальмаров, у них были два плавника и десять рук, покрытых крючками.

В следующие 100 млн лет белемниты достигли невероятного разнообразия, играя ту же ключевую роль в мезозойских океанах, которую современные кальмары играют в океанах кайнозоя и которую аммоноиды уже начинали играть в палеозойских океанах (и продолжали до своего вымирания), а именно роль хищников, активно охотящихся на тех, кто помельче, и обильной добычи для тех, кто покрупнее. В кишечнике ископаемых морских пресмыкающихся обнаруживались большие количества тяжелых ростров белемнитов, и предполагали даже, что некоторые доисторические акулы погибали из-за чрезмерного их потребления[119].

В мезозойской истории колеоидов белемниты преобладают, но в ходе эволюции от колеоидного ствола отделились по меньшей мере две отдельных ветви: предки кальмаров и предки осьминогов. Обе линии начинались с моллюсков с внушительными внутренними раковинами (как ни странно представлять себе осьминога с раковиной внутри), и независимо друг от друга у них постепенно происходило уменьшение скрытой брони. Многочисленные и разнообразные случаи утраты раковины позволяют предположить, что на эти группы оказывалось сильное эволюционное давление, вынуждающее постоянно уменьшать раковину. Так откуда же взялось это давление?

Мезозойские моря были полны всевозможных угроз со стороны как хищников, так и конкурентов. На колеоидов охотились те же морские рептилии, что и на аммоноидов, и даже летающие рептилии пытались выхватывать их из воды. Тем временем из группы костных рыб возникали узнаваемые предки угрей, карпов, лососей, корюшек, тунцов и золотых рыбок. Главной целью и для современных рыб, и для современных колеоидов стала способность к адаптации в самых разных условиях.

Что такое колеоид?

Многие черты, которые мы считаем характерными признаками колеоидов — присоски, крючки на руках, чернила, — впервые появляются в окаменелостях триасового периода. Эти эволюционные новшества могут быть связаны с утратой раковины. Когда колеоиды стали плавать быстрее, им удавалось угнаться за более стремительной добычей, которую было легче схватить и удержать при помощи присосок и крючков. Но без раковин они были уязвимыми, так что возникло новое защитное приспособление: чернила. Их никогда не обнаруживали у наутилоидов или аммоноидов, а вот в окаменелостях колеоидов чернила зачастую сохраняются благодаря устойчивости пигмента меланина. Ископаемые чернила колеоидов были впервые обнаружены английским палеонтологом Мэри Эннинг в 1826 г. Элизабет Филпот, ее подруга и соратница по охоте за окаменелостями, восстановила чернила и нарисовала ими ихтиозавра, породив моду на иллюстрации, сделанные ископаемыми чернилами, эта мода жива до сих пор[120].

Рис. 5.2. В 2008 г. окаменелый белемнит Belemnoteuthis antiquus был обнаружен в таком хорошем состоянии, что его чернила удалось восстановить и изобразить ими его самого

BNPS.co.uk

Однако гранулы меланина в чернильных мешках головоногих стали не только новым материалом для художников. Их открытие заставило Джейкоба Винтера задуматься, можно