межведомственного сотрудничества, то оно находится за гранью возможного. Я продолжил.

"Есть две вещи, которые вы можете сделать для меня. Пусть кто-нибудь проверит, вылетали ли Джулия, Марк и Элизабет Хенсон из Манилы в Лос-Анджелес в течение последних двадцати четырех часов…"

"Подождите." Я услышал какие-то приглушенные слова и понял, что он отдал приказ: "Извини, Мейсон, продолжай".

"И мне нужно знать, садились ли Джей Хоффстаддер и Мэрион Джеймс на рейсы в Дубай из Кларк Интернешнл, или, если нет, забронированы ли они на какие-либо рейсы в Дубай".

"Хорошо, рад помочь". Очевидно, что я не выходил за рамки служебных обязанностей: "Кстати", — добавил он: "Те отпечатки, которые вы хотели?"

"Вы получили их?"

"Да, они не были обнаружены в базе данных CODIS или "Пяти глаз", но я поговорил с местными полицейскими и спросил, могут ли они позволить мне получить отпечатки нескольких британских и американских резидентов. Очевидно, что если у них есть разрешение на проживание, они должны сдать свои отпечатки. Я сказал, что это часть обычной процедуры, и они с радостью согласились. Здесь, слава Богу, все еще существует политика сотрудничества с США, по крайней мере, на этом уровне. Хотя мы понятия не имеем, как долго это продлится".

"Итак, как я уже говорил, я включил имя Мэрион Джеймс в список и получил сканы всех удостоверений личности и отпечатков пальцев, включая ее".

"Это здорово, но вы меня убиваете, переходите к делу".

"Мэрион Джеймс держала конверт, и она же держала нож. По словам наших криминалистов, ее отпечатки соответствуют тому, что она открыла конверт — провела пальцем по клапану и так далее — и активно использовала нож, поднимая и опуская его много раз. Очевидно, есть много отпечатков, смазанных другими отпечатками, как будто она брала его и использовала снова и снова".

"Хорошо, это здорово, Хоффманн, спасибо".

"Давайте пообедаем в ближайшее время, чтобы вы могли ввести меня в курс дела".

"Мы так и сделаем. Я твой должник. Позвони мне, как только у тебя будет что-нибудь по этим рейсам".

"Будет сделано".

Я повесил трубку. Галлин стояла передо мной, глядя мне в лицо.

"И что?"

"Итак, она держала конверт и неоднократно использовала нож".

Но не для того, чтобы убить его, а чтобы разнести его дом". Тогда, когда она получила содержимое конверта, что она сделала? Риторический вопрос, Мейсон. Не отвечай. Она надела одну из его рубашек и панамскую шляпу в качестве импровизированной маскировки и убралась оттуда. Куда она пошла?"

"Это тоже риторический вопрос?"

"Нет".

"Тогда моя ставка: она пошла на автовокзал и села на автобус до Кларк Интернэшнл".

Она опустила уголки рта и покачала головой: "Неа", — сказала она.

"Почему нет? Назови мне причину".

"Потому что она другая. Она не занимается ремеслом. Она импровизирует — паникует и импровизирует".

Я задумался: "Потому что она была завербована совсем недавно и не проходила никакой подготовки".

"Так что она может сделать противоположное тому, что мы ожидаем".

"И это может просто спасти ее".

Она кивнула: "Хорошо. В этом доме больше ничего нет. Они ушли".

"Итак, мы закрываем сейф, забираем жесткий диск, убираем все признаки того, что мы здесь были, и идем навестить Феликса Маркоса". Я заколебался: "Я чего-то не понимаю, почему она не стерла жесткий диск? Почему она оставила доступной информацию о своем полете?"

Она легонько ударила меня по плечу: "Она начала, но я думаю, что она очень торопилась и была в панике, и думала, что она и ее дети покинут Филиппины до того, как кто-нибудь начнет искать. И она была права. Кроме того, она забыла нажать ОК".

Я кивнул: "Хорошо, я согласен. Поехали".

От дома Хоффстаддера до отдела вирусной кибернетики на улице Т. Х. Пардо де Тавера было несколько минут езды. Это было огромное, громоздкое, космического возраста здание с большим количеством стекла, стали и безжалостных прямых линий из бетона. Оно выходило на университетский сад бонсай и показалось мне таким же извращенным и неестественным.

Мы припарковались на стоянке перед новым факультетом, где деревья бонсай давали достаточно тени для всего, что меньше кузнечика, но ничего особенного для "Корвета" Галлин.

Офис факультета представлял собой пятиугольную комнату со стеклянными стенами в центре пятиугольного тропического сада в самом центре здания факультета. Секретарша слушала нас с парализованной улыбкой. Когда я закончил объяснять ей, что мы хотим поговорить с доктором Феликсом Маркосом, главой факультета, она сказала: "Доктор Маркос сейчас недоступен, и мы не уверены, когда он вернется. Вы хотите поговорить с исполняющим обязанности главы, доктором Чжао Гуаном?".

Галлин собиралась что-то сказать, но я прервал ее.

"Да, пожалуйста". Когда она подняла трубку, я спросил: "Это доктор Гуан или доктор Чжао? Я не хочу показаться невежливым".

Ее улыбка из похожей на дроида превратилась в фригидную: "Доктор Чжао, Чжао — это его фамилия".

Она минуту говорила по телефону по-китайски, затем указала на выход из офиса через тропический сад: "В вестибюле поднимитесь на лифте на следующий этаж. Кабинет доктора Чжао на первом слева". Она снова улыбнулась и при этом сумела втиснуть в глаза тревожное презрение и отвращение.

"Доктор Чжао очень занятой человек. Вы можете сделать визит очень коротким, пожалуйста".

Я кивнула: "Я уверена, что мы сможем".

Мы последовали ее указаниям и, постучав в дверь руководителя факультета, получили ответ "Войдите!", произнесенный императивным голосом, который звучал не по-китайски, а по-американски.

Я открыл дверь, и Галлин вошла вперед меня.

Кабинет был очень большим, и стены слева и прямо по ходу нашего движения были сплошным стеклом. Две стены справа от меня были уставлены книгами. Пол был мраморным, в центре стояла бычья шкура с тяжелым журнальным столиком из красного дерева и четырьмя кожаными креслами, расставленными вокруг него. Доктор Чжао находился слева, в углу, окруженный стеклянными панелями, так что на мгновение показалось, что он парит над маленькими деревьями снаружи.

Он смотрел, как мы вошли, не вставая и без всякого выражения на лице. У него были большие очки, которые отражали свет и делали его еще более невыразительным. Он наблюдал, как мы подошли к столу и, не говоря ни слова, жестом указал на два стула напротив себя.

Мы сели.

Когда молчание стало некомфортным, он сказал: "Чем я могу вам помочь?".

"Мы надеялись поговорить с доктором Маркосом. Вы не знаете, когда он вернется?"

Его длинный, безгубый рот растянулся в рептилоидной улыбке. Это была не та улыбка, которую хотелось бы увидеть ночью.

"Доктор Маркус недоступен. Чем я могу помочь?"

Я покачал головой: "Я