* * *

Система взаимоотношений депутатов и денег вызывает больше всего непонимания. С одной стороны, все хотят, чтобы депутаты были идеально честными, а деньги падали из воздуха. С другой стороны, непонятно, на что будет жить человек, который занимается какой-то политической активностью. Да, у депутатов неплохие зарплаты, имеется ряд социальных благ. Тем не менее, очевидно, что такой достаток можно считать весьма неплохим с точки зрения среднего или даже не самого среднего москвича, однако при сравнении с состояниями многих людей, идущих в Думу, он выглядит просто смешно. Многие говорят: а давайте сделаем так, чтобы депутат Государственной думы получал мало. Хорошо, но если депутатам платить мало, в Думу будут идти только богатые, для которых парламентская зарплата ничего не значит. Если же депутат Государственной думы будет получать достойную зарплату, в какой-то момент появится возможность привлечь людей действительно талантливых, но только как они пробьются? Ведь, как мы уже выяснили, необходимых для этого общественных институтов, так называемых социальных лифтов, практически нет. Можно представить вариант, при котором человек еще в юности приходит в «соколы Жириновского», или в «Наши», или в «Молодую гвардию», или в комсомол, и постепенно растет, занимаясь партийной работой. Но ведь тогда он фактически не будет знать реальной жизни! Он будет знать только партийную жизнь.

Именно так выросло целое поколение абсолютно разных по своим политическим воззрениям молодых людей, которых объединяет удивительный комсомольский блеск в глазах и страстное желание порулить страной. Рано или поздно все они начинают заявлять о необходимости молодежной политики, о помощи молодым кадрам, и замечательно себя чувствуют, уже в столь нежном возрасте превращаясь в партийных функционеров. При этом они пребывают в глубочайшем убеждении, что именно им должно принадлежать будущее. Их знания о конкретной жизни, как правило, более чем ограниченные, однако им кажется, что они уже политики, потому что могут организовать энное количество молодых людей за деньги или без, чтобы выйти на предвыборное мероприятие, пробежать по участкам, собрать голоса. Эта квазиполитическая жизнь начинает казаться им реальной политической жизнью. И поэтому, оказавшись наконец в Думе среди певцов, спортсменов и купивших себе места олигархов, они чувствуют себя достаточно уверенно, но на самом деле столь же не подготовлены к реальной политической жизни, как и остальные граждане.

Напрашивается очевидный вывод: сама система партийной жизни, при которой ты должен любыми путями находить деньги, не брезгуя возможностью торговать своими ресурсами; система, когда ты вынужден нравиться лидеру, потому что это единственный способ оказаться внутри партийного списка на выборах, воспитывает в человеке отнюдь не те качества, которые в нем воспитываются, например, в странах с иной степенью развития политической культуры. Ведь попытка на декабрьских выборах 2011 года подключить ресурс «Народного фронта» связана с внутренним осознанием колоссального дефицита как новых политических идей, так и новых политических лиц. Нет новых идей, нет новых лиц, но есть четкое понимание, как вкусно работать внутри системы. А это значит, что, отправляясь на политическую работу, люди уже знают, как эта система функционирует, как надо дружить, как надо уметь не замечать маленькие нюансы. И, несмотря на непримиримые отношения между партиями, видно, что в каких-то глубинных вещах они оказываются очень похожи друг на друга. И костюмчики у всех одинаково приличные, иностранные, и ботиночки, и одеваются так аккуратненько. И как будто все еще стригутся в одной мастерской, и ходят такие гладкие, такие похожие. И трагизм этой похожести еще и в том, что они с радостью клеймят друг друга и неохотно отвечают на вопросы о себе любимых. При этом так и не происходит осознания политической платформы, которое по-прежнему подменяется принципом «нравится и прикольно» или «не нравится и неприкольно».

Если уж говорить о честных выборах, повторю еще раз: честные выборы начинаются в первую очередь с прозрачности финансирования, существенно усложняющей жизнь воров и жуликов на всех уровнях системы. Не помешает также изменить правила финансирования избирательных кампаний, например, запретить принимать взносы выше определенного уровня. Ни организации, ни частные лица не должны иметь возможности платить больше определенной суммы – речь идет о российских спонсорах, об иностранных вкладах в финансирование я сейчас вообще не говорю. А иначе так и будут бандитские группировки стоять за выборами мэров, за проведением местных выборов. Если выборы удаются, то потом начинаются чисто конкретные разборки по понятиям, кому что достанется, и пилеж, пилеж, пилеж. Впрочем, предложение многих партий на время выборов сделать эфиры и агитацию вообще бесплатными, тоже имеет определенный смысл. Конечно, это колоссально уравнивало бы партии в возможностях. Иначе финансовый ресурс так и будет оставаться решающим – хотя при отсутствии фантазии даже мощный финансовый ресурс приводит только к обратным результатам.

Второй момент, необходимый для того, чтобы исправить ситуацию, – те самые праймериз, которые даже при наличии денег не предполагают возможности купить всех подряд, чтобы попасть в партийные списки. Здесь действительно приходится потрудиться, поработать и узнать, по крайней мере, чем живет регион, в котором ты идешь на праймериз, и как добиться уважения со стороны твоих избирателей.

Третий момент – это, конечно, ротация. И ясное понимание, что не может быть одна сила конституционным большинством. Может быть, даже следовало отменить данную возможность законодательно, потому что, только когда эти индивидуумы начинают друг друга проверять и перепроверять, появляется хоть какой-то шанс иногда ловить их за руку.

Коррупция, коррупция, коррупция. Коррупция в Думе, коррупция в Сенате, коррупция в судах. Все за деньги. Или за ответные услуги. Или и за деньги, и за ответные услуги. И главное, наглые все запредельно. Все берут, все всё понимают, все участвуют в распределении потоков, выполняют заказы. Крутятся. А ведь у нас даже борьба ведется с перераспределением потоков. Правда, выглядит так наивно, как-то совершенно по-детски. То есть мы, конечно, боремся, но не теряя сознания.

Не так давно мне позвонил близкий друг. Рассказывает: не поверишь, только что получили груз с таможни, технику, груз чистый, все нормально, все официально оплачено. Вдруг приезжают маски-шоу, какое-то следственное управление таможни, вот, мол, мы эту машину с самой границы вели, у вас контрабанда, мы вашим документам не верим. Арестовывают и угоняют на склад. Помоги, говорит.

Начинаем разбираться. Документы есть? Есть. Все? Все есть. А в чем проблема? «А мы не верим в то, что инвойс настоящий». Ну вот, пожалуйста, инвойс. Известная компания-производитель. «А вы нам докажите, что это настоящий инвойс». Вот, пожалуйста, все реквизиты, все данные указаны. «А мы все равно не верим. Все равно есть ощущение, что что-то тут нечисто».

Понятно. Иду в прокуратуру. Пытаются, говорю, оказать давление. Прокуратура пишет таможенникам: все сроки уже прошли, почему вы не возвращаете товар, ведь никакого криминала нет? Таможня отвечает: «А нам не предоставили все документы». Начали проверять. Таможня пересылает список документов, которые были им предоставлены. И действительно – кое-чего не хватает. Дело продлевается. Потом выясняется, что для того чтобы его продлить, таможенники просто взяли и скрыли ряд документов, которые были изъяты из компании. И продолжают вести беседу с предпринимателем. Не то чтобы сильно хамят, но денег просят. По нынешним понятиям немножко дорого, но можно сторговаться, поэтому хотя и хамство, так как нарушений никаких нет, но за полмиллиона долларов могут отскочить.