– Кто из тройки убил ее? Панины или Вихляев?..

– Вихляев.

– Генерала Фали не остановила кровь на картине?

– Нет, – тоном обвинителя ответил Розовский. – Он расплатился с Гриневичем полностью.

– Много таких, скажем, замазанных на криминале клиентов у Гриневича?

– Ты спросил про генерала Фали, я ответил, – ушел от ответа Розовский. Он полагал, что Румын, побывав на вилле начальника Верховного корпуса и пообщавшись там с его гостем, знает лишь одно имя – Томаса Фали. И посчитал этот факт неплохой защитой. В дальнейшем он на вопросы Романова будет просто качать головой: знаю только одного клиента. Тем не менее листы бумаги притягивали его взгляд; пистолет в другой руке наемного убийцы произвел на него лишь кратковременное впечатление: он даже не вздрогнул.

– Эрманос Морено, – озвучил следующую строчку Румын и тут же перевел с испанского: – Братья Морено. Кто они?

Даже при свете торшера, стоящего в дальнем углу комнаты, стала заметна бледность, проступившая на лице Розовского. Он услышал настоящее имя привидения, которое беспокоило его по ночам. И все же он решил отшутиться:

– Я не знаю. Может, братья Гибб сменили название группы.

– Оставь "Би Джиз" в покое. Я спросил про братьев Морено. Думаю, стоит познакомиться с ними. – Романов положил пистолет в один карман, из другого вынул сотовую трубку. – Назначим им встречу сейчас. Потом пригласим сюда Гильена, Фредерика. Может быть, вызвать из России Игоря Карлова или Марша Лазара из Израиля? – зачитал очередные фамилии Румын. – Один занимает кресло в федеральной структуре.

– Откуда у тебя "Список Грина?"

– Ах, он так называется? "Список Грина". Мне нравится. Он очень полный, но его можно сократить наполовину. Вычеркнуть из него два твоих номера, оформленных на "Артику" и на женщину по имени Франческа, на имя которой ты оформил номер телефона.

– Хватит! – У Розовского сдали нервы. Он вскочил на ноги. Не соображая, кинулся с кулаками на Румына.

Костя всегда действовал максимально агрессивно. Он остановил Розовского фронт-киком, положил ему руки на затылок, наклонил голову для удобства и двинул коленом в лицо. Розовский отлетел на прежнее место и пару минут не мог прийти в себя.

Румын к этому времени успел выкурить сигарету и затушить окурок в бокале с недопитым мартини. Он оказался на верном пути. Отказавшись от помощи Гриневича, он напрямую выходил на конкретных людей, чего Гриневич не мог дать ему ни при каких условиях. "Список Грина". Это название вызывало у его ближайшего помощника кишечные колики.

Романов надеялся на то, что фактически заполучил людей, связанных с "Артикой" криминалом. Возможно, первым человеком, к которому он обратится за помощью, будет генерал Фали. Но без посредника – Гриневича. Имея список, он мог забыть слово "посредник". Отличная работа, похвалил он себя.

– Теперь отвечай на вопросы, – поторопил гость Розовского. – Братья Морено. Какую услугу оказала им "Артика"? Будешь молчать, я принесу из кухни нож и буду отрезать тебе пальцы.

– Формально, – снова с запинкой ответил Розовский, – мы им вернули "Пейзаж с башнями" Ивана Машкова.

– Размером с дверцу тумбочки? – хмыкнул Румын.

– Как ты угадал?

– А неформально какую услугу оказал им Гриневич?

– Не знаю. Братья Морено принадлежат к криминальному клану Морено. Мафия. От Барселоны до Аликанте они имеют тесные связи не только с полицией, с таможней...

– Значит, ты догадывался о левой работе фирмы?

– Не твое дело, – огрызнулся Розовский. – Не хотел замечать, предпочитал держать рот на замке, какая тебе разница? – Он вдруг реально ощутил на руках и ногах путы. Даже посмотрел на руки... Но не обнаружил даже следов от веревок.

Странное ощущение, пришедшее к Розовскому впервые. Наверное, оттого, что давление Румына было настолько сильным, а главное – точным, выверенным, что он ощутил себя связанным. Обреченным? Не пора ли выяснить этот вопрос? Вот сейчас...

Но Романов не давал ему передышки, называя все новые и новые имена, фамилии, номера телефонов. Иногда Розовский, у которого голова пошла кругом, отвечал: нет, про такого человека он не слышал.

– Кто такой Макс Молина?

– Министр внутренних дел Испании. Для своей любовницы он приобрел две картины Гогена – "Рождество" и "Пейзаж на Таити". Размером с дверцу тумбочки! – психанул Розовский. – Обе картины – как двустворчатая тумбочка. Больше не спрашивай про размеры.

– Расскажи о Марше Лазаре.

– Он состоит в штате федеральной структуры. Гастроли, выставки, ярмарки, прочее артдерьмо мимо него не проходит. Он контролирует эту сферу в Израиле, имеет надежных партнеров в России, Украине. Кличка – Голограмма. Для него мы выкрали из чикагской коллекции очень ценную картину Дороти Теннант, ее еще называли леди Стэнли, "Смерть Амура". Она написала ее в тридцать три года...

– Для кого Лазар заказал картину?

– Неизвестно. Размером всего двадцать три на тридцать три сантиметра, она стоит... – Розовский осекся, услышав шум в коридоре. И воспрянул духом, когда в дверь кто-то постучал.

Портье каждую минуту ожидал возвращения полицейского. Прошли полчаса. Его разбирало любопытство: еще ни разу в апартаменты не приходили самые незаметные, держащиеся в тени агенты управления спецопераций. С каждой минутой таяла уверенность в том, что объяснение агента о якобы телефонном звонке "доброжелателя", сообщившего о теракте, правдивое. Нет, здесь что-то другое.

И лишь несколько минут назад портье во второй раз вспомнил, словно встрепенулся, о дежурном детективе. Побеспокоить его в этот час было равносильно дернуть за купированный хвост дога. Под каким предлогом можно вторгнуться в его удобную смежную комнату? Мол, пришел агент управления спецопераций, интересуется клиентом. Так у него работа такая: бороться с терроризмом, угонами самолетов, похищениями людей, ограблениями банков, со всякого рода преступлениями в области компьютерных технологий. Эль Гордо (Толстяк), с соответствующей прозвищу челюстью, может порвать. Обоих. Ночного портье и агента. Кажется, есть такая книга – "Ночной портье", размышлял, все больше хмурясь, служащий, даже фильм сняли по этой книге. Там портье обнаруживает в номере мертвеца и тубус, набитый деньгами.

Реальная кровавая картина, промелькнувшая перед мысленным взором портье, подняла его на ноги. Он поспешил к детективу, нервно думая о том, в наморднике ли он. Он стукнул в дверь один раз, другой. На третий раз изнутри раздался рев. Портье, сморщившись, расшифровал: "Пошел в задницу!" Он рискнул еще раз стукнуть. Отойти от двери хотя бы на пару шагов означало спровоцировать детектива на длинный прыжок. Портье остался на месте, чем вогнал открывшего дверь детектива в ступор. Лет шестидесяти, с седым ежиком на голове, с устрашающими складками на бритом затылке, тот с минуту не мог понять, что происходит. Наконец он разлепил пасть: