дело ответ предстоит держать мне. И не перед тобой, а перед теми, кто над тобой. Так что пора и о себе позаботиться.

— Не бренчи нервами, Поля, — миролюбиво отреагировал подполковник. — Признаю, мой прокол с этими двумя. Честно скажу, передоверился своим людям, не проверил все, как следует. Учту. Но и ты зря меня моим начальством пугаешь.

— Я тебя не пугаю, и никому о случившемся не докладывала. Надеюсь, ты это сумеешь оценить по достоинству.

— Ну вот это другой разговор, — Прутков довольно улыбнулся. — Можешь не сомневаться, моя благодарность ждать не заставит. Надеюсь, погоны подполковника не сильно испортят твою осанку? Но и ты пойми меня правильно. Моему шефу вряд ли понравится, что я упускаю контроль и что ключевые фигуры назначаются без согласования со мной.

— Ну почему же — без согласования? — чуть попридержала коней Ганибалова. — Я готова с тобой согласовывать каждую выбранную мной кандидатуру, как, впрочем, и последующие действия. Но мне на месте виднее, какие принимать решения.

Такой поворот событий Пруткова не устраивал ни в коей мере, но он отчетливо понимал, что сейчас не время торговаться. Узнай Чингисхан о его проколах, головы ему не сносить, таких ошибок не прощают. А в том, что мстительная и коварная «Канибалова» сдаст его при первой же подвернувшейся возможности, он нисколько не сомневался — слишком давно и хорошо знакомы были эти негодяи, чтобы поворачиваться друг к другу спиной. И как бы в подтверждение его мыслям «Канибалова» напоследок еще одну пилюлю преподнесла:

— Чуть не забыла тебе сказать: тут ко мне пару дней назад по этому же делу «смежник с нежным удушьем» наведывался.

— А фээсбэшникам-то чего надо?

— Мотивация простая: если дело о государственной земле, значит, должно у них на контроле находиться.

— «Ксиву»-то проверила?

— Не ищи дурнее себя, я этого полкана сто лет знаю.

— Ну и что, что знаешь, вчера в ФСБ работал, а сегодня уже на дядю трудится. В коммерческой структуре. Из какого он управления?

— Из управления «Д», — и Ганибалова назвала фамилию, которая и Пруткову была хорошо известна.

Подполковник призадумался. По всем раскладам Мингажев должен был предупредить его о визите полковника ФСБ. Однако не предупредил. Почему? Не знал — вряд ли. Вывод простой: не счел нужным…

Глава одиннадцатая

Не подвело чутье подполковника Пруткова, когда он испытал чувство тревоги, узнав о визите полковника ФСБ в следственное управление. Столь же неприятно был удивлен, если не сказать взбешен, вмешательством в его «епархию» и генерал Мингажев. Да что говорить об этих марионетках, когда сам кукловод не сразу сумел разгадать этот, непредвиденный им, шахматный ход.

«Детей» и «внуков» Дзержинского Патрон невзлюбил издавна. Это по официальной версии считалось, что он во время перестройки скрылся за рубежом потому, что не сработался с Горбачевым. На самом деле все было куда как сложнее. Схватка Патрона с всесильным шефом КГБ, а впоследствии и с Генсеком ЦК КПСС подходила к трагической, для Патрона, разумеется, развязке, не уйди коварный и мстительный Андропов в мир иной. Но головешки той схватки тлели и в любой момент могли разгореться. Вот и предпочел Патрон, пока страсти не утихнут, да не уйдут в отставку верные псы Андропова, отсидеться в сытой спокойной Европе. Именно там, где его жизни и благополучию ничто и никто не угрожали, он не раз задавал себе вопрос: «Кой ляд надо было связываться со столь могущественным противником?» И ответ — себе-то не соврешь — всякий раз был неутешительным: переоценил собственные силы.

Когда Патрон узнал, что в дело, которое он поручил Чингисхану, бесцеремонно полезли люди генерала Ерожина, особой тревоги не испытал. Овладев еще в младые годы высшей политической математикой, сложить, как ему казалось, два и два труда не представляло. Ан, промашку дал, все оказалось совсем не так, как он предполагал.

Генерал ФСБ Илья Ильич Ерожин, с юных лет прозванный Обломовым, в честь своего знаменитого по роману писателя Гончарова тезки, был мужем известной и чрезвычайно влиятельной в судейских кругах дамы. Хотя не жена помогла мужу дотянуться до генеральских звезд, а это он, в свое время, помог ей подниматься по скользким, и не всегда чистым, ступеням карьерной лестницы.

Первые судебные заседания по делу о земельных участках уже состоялись, так что имена фигурантов Светлана Алексеевна дражайшему супругу сообщить наверняка не преминула, так думал Патрон. А вот что Обломова могло в этом деле заинтересовать — это уже задачка посложнее. Не вознамерился ли многозвездный генерал посчитаться за своего покойного шефа? Запутавшись в решении многоходовых вариантов, Патрон и предположить не мог, что ларчик не только просто открывался — он даже и закрыт-то не был. Ерожин и понятия не имел, что его бравые офицеры рыхлят почву на том участке, который вознамерился возделывать Патрон.

Все выяснилось на приеме в посольстве одной весьма невеликой и по этой причине невероятно амбициозной страны, которая в этот вечер отмечала никому не ведомый славный юбилей. Патрон заранее озаботился тем, чтобы Ерожин на приеме присутствовал всенепременно — устроить это с его-то талантами было совсем несложно. Сложнее было делать вид, что встреча произошла случайно. Однако известно давно: когда не знаешь, что говорить, говори правду. И едва Патрон увидел приближающегося к нему генерала, он поспешил ему навстречу:

— Я постарался, я, не скрою. А где тебя еще увидеть? К себе приглашать, так ты, пожалуй, на занятость сошлешься, а мне, старику, потом обидно будет. К тебе мне вроде тоже ехать не с руки. А здесь самый раз, и «братьям нашим меньшим» приятно, что такая особа, как генерал Ерожин, собственной персоной, к ним пожаловал.

— Старый ты лис, — делая вид, что ничуть не в претензии и обиды не держит, пробурчал генерал, и Патрон с неудовольствием вынужден был констатировать, что впервые за долгие годы знакомства Обломов посмел обратиться к нему на «ты». Но не время было сейчас выказывать амбиции. Минут пять они напоминали боксеров на ринге, которые в начале первого раунда лишь присматриваются друг к другу, определяя слабые места и выбирая, куда поточнее ударить. Но пора уже было переходить к решительным действиям, и Патрон рискнул первым пойти в атаку. Уже через пару минут он пожалел, что вообще затеял этот разговор, поскольку Ерожин проявил, при этом вполне искренне, полное непонимание того, о чем вообще идет речь.

Но не таков был человек Патрон, чтобы не извлечь выгоду из любой ситуации. И теперь, уединившись с Ерожиным в курительной комнате, он доверительно ему сказал:

— Послушай, Илья Ильич, ты