То была фотография маленькой Аны Линарес.

Как я и предполагал, пройдоха мистер Мур знал, что делал: взгляд доктора не отрывался от портрета. Внимательно рассматривая его, он улыбнулся.

— Какое очаровательное дитя, — тихо произнес он. — Кого-то из ваших друзей, Джон?

— Гм-м? — невинно поинтересовался мистер Мур.

— Нет, она слишком, слишком хороша, чтобы приходиться вам родственницей, — продолжил доктор, на что остальные хихикнули — и это был их первый просчет, ведь снимка доктор им не показал. А ежели им была известна улыбающаяся детская мордашка, стало быть, что-то здесь нечисто. Доктор внимательно оглядел каждого.

— Ну, раз такое дело… — произнес он тихо, и продолжил, обращаясь лишь к мистеру Муру. — Кто она?

— Ах, право, Ласло, — отвечал журналист Крайцлеру, забирая у него пачку писем и сложенных документов. — В сущности, никто. Не обращайте внимания.

Пока продолжались эти танцы, я заметил, что Люциус подцепил вечерний выпуск «Таймс» и нервно едва не облепил ею лицо, хотя очевидно было, что он не способен разобрать там ни слова.

— То есть как это — «никто», Джон? — подался доктор к мистеру Муру. — Вы что же, носите с собой фотографические снимки анонимных детей?

— Нет. То есть… так, доктор, вам и правда решительно не о чем здесь беспокоиться.

— Я-то не беспокоюсь, — возразил доктор. — С чего это мне надлежит беспокоиться?

— Вот именно, — согласился мистер Мур. — Не с чего.

Доктор уставился на него:

— А вот вы, похоже, чем-то обеспокоены, нет?

Мистер Мур поспешно отхлебнул коктейля и воздел руку:

— Ласло, прошу вас — у вас и так голова забита. Давайте просто оставим эту тему.

— Джон, — сказал доктор с искренней заботой в голосе, поднимаясь из кресла, — если у вас какие-то неприятности…

Он умолк, едва мисс Говард коснулась его руки.

— Не нужно давить на Джона, доктор, — сказала она. — Дело в том, что небольшим вопросом этим занимаюсь я. А Джон просто немного мне помогает, вот и все. Это я дала ему фотографию.

Доктор выпрямился и повернулся к мисс Говард — уже не столько озабоченный, сколько заинтригованный:

— Ах вот что! Дело, Сара?

— Да, — последовал простой ответ.

Я видел, доктор по-прежнему недоволен, что друзья от него что-то скрывают, и следующая его реплика прозвучала резче:

— Детектив-сержант, — обратился он ко вконец издергавшемуся Люциусу. — Полагаю, вам будет неизмеримо удобнее читать газету, если вы ее перевернете правильной стороной.

— Ой! — ответил Люциус, с бумажным шелестом исправляя оплошность под тихий вздох Маркуса. — Да, я… полагаю, вы правы, доктор.

Последовала очередная пауза.

— Я так понимаю, — прервал томительное молчание доктор, — вы двое тоже помогаете мисс Говард с ее делом.

— Да вообще-то нет, — тяжко отозвался Маркус. — Не очень, то есть. Хотя штука… некоторым образом любопытная.

— На самом деле, доктор, — сказала мисс Говард, — нам бы не помешал ваш совет. Неофициально, разумеется. Если, конечно, вас это не затруднит.

— Конечно, — отозвался доктор, и по тону его я понял, что он, похоже, обрисовал для себя контуры происходящего в его гостиной и, возможно, не прочь сделать первые несколько шагов навстречу и неким образом вовлечься самому.

Почуяв, что наживка проглочена, мистер Мур тут же просветлел и посмотрел на часы.

— Что ж! Почему бы нам в таком случае не обсудить все детали за ужином? Я заказал столик у «Мукена», Крайцлер, и вы приглашены.

— Гм, я… — Вообще-то доктор последнее время повадился отклонять подобного рода приглашения; однако в тот вечер он был слишком заинтригован. — Буду счастлив.

— Отлично, — обрадовался мистер Мур. — А Сайрус будет счастлив нас подвезти — не так ли, Сайрус?

— Так точно, сэр, — бодро отозвался Сайрус.

Мистер Мур развернулся к лестнице:

— Стиви!

— Уже иду! — воскликнул я, стремглав скатываясь по ступенькам в гостиную.

— Будь так любезен, заложи нам ландо — распорядился мистер Мур. — Сайрус, будь добр, помоги доктору провести вечер в городе.

Сайрус кивнул, я же помчался по лестнице к выходу — готовить Гвендолин и Фредерика к поездке.

К тому времени, когда я подал ландо к парадному, вся компания уже стояла снаружи. Я передал поводья Сайрусу, остальные погрузились в салон, а доктор напомнил, что мне надлежит с пользой провести остаток вечера и не засиживаться допоздна.

Когда они отъезжали, я мог только от души посмеяться над этим его предложением.

Предчувствия, снедавшие меня весь день, к вечеру совсем разгулялись. Я спустился на кухню и сообщил миссис Лешко, что она может уйти сегодня пораньше: я сам займусь стаканами и прочим из гостиной. Экономка наградила меня широченным оскалом и чуть не открутила мне щеки в знак благодарности, после чего собрала манатки и убралась восвояси. Я вернулся в гостиную, привел в порядок тележку с коктейлями и захватил стаканы с собой, чтобы внизу их вымыть. Следующие несколько часов прошли наверху за историей Древнего Рима и половиной пачки сигарет, прерывавшихся время от времени походом к нашему новому леднику с намерением чего-нибудь заточить, периодическими приступами нервной ходьбы по комнате и долгими раздумьями над тем, согласится ли доктор помочь в поисках маленькой Аны Линарес.

Доктор вернулся в дом на 17-й улице около полуночи, когда развез всю компанию по домам. По нашим меркам, это было довольно рано, однако последние недели доктор вообще не баловал себя развлечениями, и я рассудил, что в любом случае знак это добрый. В дом он вошел один — Сайрус остался позаботиться о лошадях в соседнем каретном сарае, — и я, заслышав шаги доктора, поспешил вниз в гостиную; я знал, что он не преминет опрокинуть там вечерний стаканчик. Не забыв предосторожности ради облачиться в пижаму и халат, я медленно спустился по лестнице, на ходу запустив раз-другой пятерню в волосы и приведя их в сообразный пижаме вид. В заключение я изобразил как можно большую заспанность, при входе в гостиную подкрепив легенду убедительным зевком — там я, как и ожидал, обнаружил доктора в кресле с рюмкой коньяка: доктор вновь изучал письмо мистера Рузвельта.

Когда я вошел, он поднял на меня взгляд:

— Стиви? Ты что здесь делаешь? Уже поздно.

— Всего-то полночь, — ответил я, подходя к окну. — Впрочем, я успел задремать…

Доктор хмыкнул:

— Прекрасная попытка, Стиви. Но отчасти напрасная.

Я ничего не ответил, только пожал плечами и усмехнулся. Доктор отставил рюмку, встал, подошел к соседнему окну, мгновение помолчал. Затем тихо произнес: