— Я тебя больше, девочка. Больше жизни.

Они стояли так минут десять, пока Лиля не вспомнила, что в кабинете сидит Кристина.

— Твоя гостья…

— Она ушла. Поняла все, как только я бросился за тобой следом, — усмехнулся он, упираясь в нее лбом.

— Господи, она теперь подумает, что я истеричка, — усмехнулась она и тут же заплакала.

— Лиля, какая разница, что она подумает? Разве не самое главное, что ты теперь знаешь, кто мне нужен?

— Да, — кивнула она, махая на себя и уходя в уборную. — Я сейчас вернусь.

Она умылась и, поняв, что вела себя глупо, вышла, слегка краснея от своего поступка.

— Дамир, ты прости меня, пожалуйста. Просто я испугалась, что нашим отношениям что-то угрожает.

— Лиль, все хорошо. Кстати, что за свидание?

— Ну… у нас вроде как, полгода отношений, и я решила это отметить, — пожала она плечами, уже не чувствуя, что это хорошая идея.

— Правда? Тогда хорошо, что я тоже подготовился, — улыбнулся он и, выйдя куда-то, вернулся с букетом огромных белых роз. — Лиличка, ты не будешь против, если я сделаю это сейчас?

— Что именно? — спросила она удивленно, замечая, как он встает на одно колено.

— Лиля, ты выйдешь за меня?

Она оторопела и даже прислонилась к кухонному гарнитуру, боясь упасть, потому что не думала, что он решится. Разговоры заходили об этом, но он говорил, что будет ждать ее, когда она созреет для этого.

— Думаешь, что я готова сказать «да»?

Он кивнул, и она кивнула в ответ, снова начиная плакать.

— Маргарита Павловна дала свое согласие еще в первый раз, когда увидела меня, поэтому на этих выходных мы едем к ней.

— Когда ты успел?

— Ну, у меня много тайных уловок, — лукаво улыбается он и, поднявшись с колена, надевает ей кольцо на палец, целуя ладошку и притягивая к себе.

— Так ты согласна? Я не расслышал.

— Да Дамир, я согласна.

22

Настоящее время.

Он сжал ее ладошку и повел за собой к дому, пока она чувствовала, как тошнота подкатывает к горлу.

— Я не смогу Дамир. Не смогу, — шептала она, чувствуя, как удушливая волна, накатывает снова и снова.

— Успокойся девочка. Я все контролирую.

Стоило им войти, как они услышали громкие разговоры и смех из гостиной. Дамир раздел ее и подтолкнул к входу. Она вцепилась в его руку и закрыла глаза, шагая туда и слыша, как все стихло.

— Мама. Мадина? — поздоровался Дамир, чувствуя злость, что эта девчонка все еще здесь, ведь он отказался от женитьбы. — Что ты здесь делаешь? Я вроде бы ясно дал понять, что не женюсь на тебе?

— Она моя гостья! — сказала громко мама Дамира и Лиля, сжав кулаки, смело посмотрела ей в глаза.

Ничего не изменилось. Она все еще ненавидела Лилю.

— Добрый вечер, Фарида Зариповна. Мадина.

— Что она здесь делает? Разве ты не отпустил ее на все четыре стороны? — недовольно бросила Фарида Зариповна.

— Хм, именно, — улыбнулся Дамир, и Лиля почувствовала, как он напрягся. — Отпустил, а потом решил, что никому не отдам свое! Сам отпустил, сам и вернул. К тому же, я вернул не только свою любимую, но и твою сноху. Завтра мы с Лилей распишемся.

— Что⁈

— Дамир? — испуганно шептала Лиля, понимая, что сейчас что-то будет.

— Слушаю тебя мама? — его голос злой, но приличия обязывают. — У тебя есть какие-то вопросы?

— Я никогда не приму ее, — отчеканила Фарида Зариповна, заставляя Лилю сжаться от этих слов.

— Значит тебе и дети мои не нужны?

— Она не беременна! — сказала она, не сомневаясь в своих словах.

— Откуда такая уверенность?

— Знаю.

— С этого дня, — громко рявкнул он, — если кто-то тронет мою беременную жену, я лично с ним разберусь. Баловать, кормить и радовать, это все что я требую от вас, ясно? — кричал он на весь дом так, что все замерли и даже слуги кивали, уткнувшись в пол. — Отец эту новость узнает от меня, мама, ясно? Только от меня. Я ее люблю. Она единственная женщина, которая будет в моей жизни. И если кто-то плохо слышит или думает, что я передумаю, — на этих словах, он выразительно посмотрел на Мадину. — Нет! Не стоит злить меня, потому что последствия будут фатальными.

— Но как же? — Фарида Зариповна, упала в кресло, пряча лицо в ладонях и качая головой. — Как же так?

— Всех прошу разойтись по своим комнатам, — бросил он и все тут же засуетились. — Гульнара, приготовь Лиле горячий чай. Простой, некрепкий чай.

— Слушаюсь Дамир Маратович.

— И отведи ее в мою комнату, — бросил он Гульнаре, и та кивнула, ожидая, когда она подойдет к ней.

— Дамир? — позвала его Лиля, и он напрягся, потому что знал, что она ему скажет. — Я прошу тебя.

— Иди невеличка. Я сейчас приду.

Он повернулся к матери, что так и осталась сидеть в кресле и, проводив взглядом, поникшие плечи Лили, повернулся к ней.

— Пока здесь нет отца, у тебя есть шанс рассказать мне, чем ты пичкала Лилю, что у нее случился приступ?

— Ничем, — упрямо сжала губы она.

— Я даю тебе пять минут на то, чтобы ты призналась, — говорит он сложив руки за спину и совершенно не чувствуя от нее материнской любви. — Не скажешь мне, отец спросит.

— Пугаешь меня?

— Пугаю? — оскалился он, склонившись над ней. — Я пугаю⁈ А что ты делала с ней, когда меня не было рядом? Разве ее ты не запугивала? А я дурак, и не замечал, как она таяла на глазах от твоей ненависти, пытаясь выслужиться перед тобой, — он усмехнулся и, отойдя от нее, пнул кресло, которое тут же отскочило.

— Вы были у врача?

— Были и пойдем еще раз, как только она придет в себя. Врачу очень не понравились ее анализы. А мне очень не понравилось то, чего она не договаривает. Знаешь, что она сказала мне, когда очнулась от обморока, после слов о беременности? Она сказала, что не может быть беременна, потому что ты что-то сделала.

— Я?

— Она замолчала, и я не смог добиться всей правды от нее, но поверь, я узнаю.

— Я ничего не делала, — сказала она, тряся ладонями перед ним.

— Мама, — он вдруг скривился и отошел от нее. — Я оставлю тебя подумать. У тебя есть время до возвращения отца — две недели. Если ты посмеешь угрожать ей еще раз, я прокляну тебя, клянусь. Отрекусь и больше никогда не назову матерью, потому что мать никогда не сделает больно своему ребенку. Только не так. Она же невинна, неужели ты этого не