— Тогда я оставлю фигуры на доске, доиграем в другой раз.

Татьяна поспешила уйти к себе. Уже поднимаясь по лестнице, она слышала, как громко захлопнулась за ней дверь, потом раздался голос графини, и следом что-то сердито сказал Лукас. Она понятия не имела, из-за чего они ссорятся — ведь это была всего лишь партия в шахматы! А если она находилась там в неподобающем виде, то разве это имеет значение, раз они члены одной семьи?

Забравшись под одеяло, Татьяна долго крутилась с боку на бок, а когда в конце концов заснула, ей приснились шахматы на бесконечном черно-белом поле.

На следующий день они отправились к мадам Деку, что, как обычно, было сопряжено с бесконечной суетой и сомнениями относительно рукавов, лифа и длины юбок. Далси, казалось, задалась целью одеть Татьяну в самые дорогие ткани, наотрез отказываясь от муслина и даже Дамаска и отдавая предпочтение парче и легким шелкам. Татьяну, у которой все еще болела голова, очень смущала мысль о том, что они тратят так много денег ради посещения павильона, которое Лукас категорически не одобрял.

— Почему вы так уверены, миледи, что кузен вообще позволит мне пойти туда с вами? — спросила она. — Мне показалось, что…

— Я сама разберусь со своим сыном! — Графиня сверкнула глазами.

В итоге Татьяна почувствовала большое облегчение, когда утром того дня, на который был назначен ужин у принца-регента, Далси не спустилась к завтраку и прислала сказать, что ей нездоровится.

Поднявшись по лестнице и войдя к ней, девушка увидела, что графиня все еще лежит в постели — бледная, с полотенцем, обмотанным вокруг головы.

— Во всем виноват этот мерзкий рыбный суп у леди Молтингли, — простонала Далси. — Она может сколько угодно превозносить мастерство своего повара, но я бы такого ни минуты не стала держать на своей кухне!

— Ужасно сожалею, — сказала Татьяна. — Я попрошу прислать бульон и потом почитаю вам. Вышло продолжение «Чайлд Гарольда» — мы будем знакомиться с ним и проведем с вами спокойный, тихий день.

Лукас, который тоже пришел навестить графиню, удивленно поднял брови.

— Разве не сегодня вечером вы должны были отправиться в павильон?

— Я уже послала записку с извинениями, — удрученным тоном сообщила Далси.

— Ничего страшного, — утешила ее Татьяна, — побываем там как-нибудь в другой раз.

Графиня весь день не вставала с постели. Шторы в спальне были опущены, слуги ходили на цыпочках и говорили шепотом. В шесть часов Лукас снова зашел к ней и сообщил, что едет к лорду Рашфорду посмотреть лошадь.

Не успел он уехать, как графиня тут же пришла в себя.

— Скорее, дитя мое, — шепотом распорядилась она, — одевайся, не то можешь опоздать в павильон!

— В павильон? О, миледи, неужели вы все это время притворялись?

— Ну разумеется! Кем возомнил себя Лукас, чтобы указывать мне?

Татьяна пришла в ужас.

— Послушайте, если он узнает, то страшно рассердится!

— Не узнает! — решительно заявила графиня. — Лорд Рашфорд живет в Ричмонде, и поскольку скоро начнется дождь, Лукас, несомненно, заночует у него. Однако я на всякий случай останусь дома.

— О нет, только не это! Я не смогу поехать туда одна!

— Разумеется, не сможешь, но я все организовала заранее. Леди Борнмут с радостью согласилась занять мое место.

— Леди Борнмут?

Татьяна не верила своим ушам.

— Именно. Она давно мечтала увидеть внутреннее убранство павильона.

«Вот уж в чем можно не сомневаться», — подумала Татьяна.

— Но такая замена непременно вызовет вопросы — леди Борнмут, кажется, не входит в число ближайших друзей принца-регента!..

— Об этом можно не беспокоиться. Принни сам выразил желание пригласить тебя.

Когда Татьяна и леди Борнмут вошли в павильон, сомнения девушки уступили место удивлению. Вестибюль был выдержан в изумрудно-зеленых, как кожа ящерицы, тонах, коридоры — в синих, и повсюду были выставлены для обозрения драгоценный фарфор, изделия из перегородчатой эмали и другие шедевры. В каждом уголке, в каждой нише стояли вазы с роскошными розами, пионами, лилиями. Но больше всего здесь было орхидей, наполнявших воздух своим странным ароматом.

Наконец их привели в просторную комнату, отделанную красным лаком, мебель в которой была изготовлена из бамбука. Около десятка гостей уже пили шампанское; никого из них Татьяна не знала.

— Это лорд Гренвилл, — прошептала леди Борнмут. — С ним леди Гертфорд, а там — леди Кэмпбелл. Графиня была права: здесь собралось самое избранное общество! Ах, если бы Сельма могла насладиться столь приятным знакомством!

Татьяна в новом сапфирово-синем платье, обрисовывающем каждый изгиб ее тела, готова была согласиться с ней, лишь бы ее оставили в покое. То ли от ослепительной роскоши этого огромного дворца, то ли оттого, что Лукас явно не одобрил бы эту затею, у нее снова разболелась голова. Она отказалась от предложенного шампанского, но леди Борнмут, толкнув ее локтем в бок, шепнула:

— Возьмите! Кто мы такие, чтобы отказываться от прохладительных напитков? Ах, смотрите, смотрите! Это герцогиня Йоркская! Какие на ней великолепные драгоценности!

Никто официально не представлял гостей друг другу; хозяина же нигде не было видно. Зато к Татьяне один за другим стали подходить джентльмены с дерзкими глазами, которые представлялись сами.

— Значит, вы и есть маленькая кузина нашей Далси? — пробормотал, взяв ее за локоть, один из них.

Пока Татьяна лихорадочно соображала, как бы ей незаметно высвободиться из его хватки, слуга в шелковой ливрее ударил в бронзовый гонг. Звук был настолько оглушительный, что она вздрогнула, забыв о том, что собиралась сделать.

— Его королевское высочество. — Человек, стоявший рядом с ней, склонился в низком поклоне.

Татьяна присела в глубоком реверансе. Уголком глаза она увидела принца-регента: на нем было что-то вроде золотого халата поверх просторных панталон из переливчатого синего шелка и алой сорочки. Голову принца украшал усыпанный блестками тюрбан; он шел несколько неуверенной походкой. Только когда он направился к ней, Татьяна вспомнила, что так ходил ее приемный отец, когда перебирал лишнего.

— Мисс Гримальди! Я рад, что вы смогли присоединиться к нам. Ваш наряд просто восхитителен! — Принц, склонив голову, поцеловал руку Татьяны, а затем и сопровождавшей ее леди Борнмут.

— Ужин ждет нас! Прошу! — Он снова взглянул на Татьяну, которая молила Бога, чтобы принц не предложил ей руку. К счастью, между ними вклинилась леди Гертфорд, и Татьяна была спасена.

Ужин тянулся бесконечно долго. Принц-регент много ел, пил еще больше и говорил за столом один за всех, отпуская такие рискованные шуточки, что Татьяне было за него стыдно. Он без конца рассказывал о своих героических подвигах в войне против Наполеона, но все это, как она знала, не имело под собой никаких оснований. Каждый из сидящих за столом, должно быть, тоже знал это, однако все молча слушали и усердно кивали головами.