– У-у-у…

– Что – у?

Нет ответа.

– Ю-ля! – с нажимом произнесла я по слогам, так что имя прозвучало как вполне себе китайское.

Ю Ля, русый заяц весом в пять пудов, сидящий на вершине хрустальной пирамиды…

– По Ля? – с готовностью перешла на китайский Ю Ля.

– Немедленно вставай, или я приступлю к решительным мерам, – отбросив китайские церемонии, пригрозила я. – Тут у нас сегодня практикуются холодные обливания…

– Эх! Ладно!

Ю Ля откинула одеяло, встала, потянулась и продекламировала, с удовольствием глядя на себя в зеркало поверх моего плеча:

Отраженья людей, словно в зеркале светлом, видны!

Отражения птиц – как на ширме рисунок цветной!

– Китайская поэзия? – угадала я.

– Угу, автора не помню, кто-то из древних, а дальше так:

И лишь крик обезьян вечерами, среди тишины,

угнетает прохожих, бредущих под ясной луной!

– Кстати, про угнетающий крик обезьян, что-то Гавросич расшумелся, – прислушалась я.

В дверь постучали.

– Входите, можно, голых нет! – крикнула Юля, ловко обернувшись одеялом.

– Девоньки! – В приоткрытую дверь сунулась раскрасневшаяся физиономия деда. – А вы лапсердак свой с веревки снимали?

– Какой лапсердак?

– Полосатый, как коврик!

– А-а, мое пончо! – Юля встревожилась. – Нет, не снимали! Ведь не снимали?

Она вопросительно посмотрела на меня.

Я покачала головой.

– Ну, тогда поздравляю: вас тоже ограбили, потому что вчерась лапсердак еще висел, а нонче ужо нетути! – Гавросич от волнения с ходу вскочил в образ замшелого старца.

– Как – нетути?!

Юля растолкала нас локтями и порысила на балкон, ежеминутно наступая на край одеяла и опасно покачиваясь.

Я легко догнала ее, и за ограждение балкона мы выглянули одновременно.

– Вчера ветер был. Может, прищепки отлетели и он упал вниз? – предположила я.

– Кто?

– Лапсердак.

– Это было пончо!

Юля сердито шмыгнула носом.

– Да что за невезуха такая? Нет, если бы оно просто упало вниз, то лежало бы под балконом. Похоже, пончо тоже сперли.

– Знаешь, а ведь угадывается в этом какая-то логика, – задумчиво сказала я. – Кактус и пончо, а? Тематическая кража получается. Может, у нашего маньяка мексиканские корни?

– Надо рассказать об этом нашему следователю, – решила Юля.

Поутру какой-то дебил цинично ограбил кафетерий при пекарне. Взял, мерзавец, горячий калач, а вместо денег в оплату достал из кармана пистолет, навел его на оторопевшую булочницу и потребовал сдать кассу. Перепуганная женщина отдала все, что было, – все триста десять рублей – и получила от разозленного столь малым уловом грабителя пистолетом по виску. Теперь раненая находилась в больнице, грабитель – в бегах, а полицейский следователь Алексей Витальевич Ромашкин – в автомобильной пробке, плотно закупорившей дорогу к месту преступления века.

– На вот, газетку пока почитай, – попытался развлечь Алекса невозмутимый водитель служебной машины. – Криминальная хроника тут очень смешная.

– Потому что вся выдуманная, – буркнул следователь.

Он не любил бульварные газеты за вдохновенное вранье и беспардонное искажение фактов. Это было тем более обидно потому, что криминальными происшествиями и ходом их расследования только «желтые» издания и интересовались. Алекс уже и не надеялся когда-либо увидеть в прессе серьезный и честный материал о своей – и коллег по цеху – важной работе.

– Это что? – Он неохотно взял газету. – Фу, «Ясный день»!

Городское «информационно-аналитическое» издание с метеорологическим названием Алекс со товарищи пренебрежительно называли «Ясен пень», но периодически пролистывали. Уж очень занятную криминальную хронику высасывали из натруженных перьями пальцев авторы этого издания.

К примеру, некто Бульдог в предыдущем выпуске газеты немало наболтал про маньяка, которым по долгу службы живо интересовался и следователь Ромашкин.

А в свежем номере газеты тот же Бульдог тиснул заметку под названием «И хочется, и колется».

«По информации источника, пожелавшего остаться неизвестным, в городе отмечается резкий рост числа происшествий, связанных с экзотическими растениями, а именно: с кактусами, – сообщил читателям всесторонне осведомленный Бульдог. – За последние сутки как минимум два цветовода лишились редких кактусов Грузона, пропавших из квартир владельцев при невыясненных обстоятельствах (которые, заметим, наша доблестная полиция и не думает выяснять). При этом только в травмпункт Западного района за истекшие сорок восемь часов обратились за помощью четыре человека с характерными ранениями, причиненными иглами кактуса. Совпадение? Не думаем.

От редакции: Эхинокактус Грузона – шаровидное растение, достигающее метра в диаметре, с мощными колючками длиной 3–5 сантиметров. В городской криминальной хронике, срупулезно ведущейся нашим изданием с 1989 года, кактусы Грузона не упоминались ни разу. Таким образом, отмеченный всплеск активности определенно является тревожной аномалией».

– Всплеск активности кактусов! – прошипел Алекс Ромашкин, отбрасывая газету. – Писаки!

С минуту посидел, опять открыл бульварный листок, еще раз прочитал про четверых раненых кактусами и задумался.

Вывеска травмпункта Западного района виднелась за крышей поликлиники в тридцати метрах прямо по курсу.

Это здорово смахивало на знак свыше.

– Вань, нам еще долго стоять? – спросил Алекс водителя.

– На двадцать минут можешь твердо рассчитывать, а там как пойдет, – ответил тот, пожав плечами.

– За двадцать минут я, пожалуй, управлюсь, – решил Ромашкин и полез из машины.

Он явно недооценил собственное обаяние и отзывчивость медсестры в регистратуре.

Уже через десять минут Алекс располагал коротким списком жертв колючих кактусов.

Из четырех ФИО два – Павлова Полина Павловна и Тихонова Юлия Юрьевна – были Алексу знакомы и интереса для следствия не представляли.

Третье имя – Максим Иванович Герасименко – следователя ничем не зацепило, а вот четвертое показалось знакомым. Интуиция подсказала, что это не зря.

– Петр Егорович Кислицин, хм… Петр Егорович Кислицин… – повторял Алекс на обратном пути к немного продвинувшемуся транспорту и уже в нем. – Вань, тебе случайно незнакомо такое имя – Петр Егорович Кислицин?

– А кто это?

– Хотел бы я знать.

– А почему спрашиваешь?

– Надо бы с этим гражданином встретиться, а он в травмпункте адреса не оставил. Без документов был.