Владелец, низенький лысеющий человек в годах, назвался Грувсом. Шэнноу достал адский пистолет и положил его на прилавок из двух досок, отделявший оружейника от покупателей. Грувс втянул носом воздух, взял пистолет, открыл его и вынул патрон.

– Пистолет исчадий Ада, – сказал он. – На севере теперь таких много. Мы надеемся получить и их, но они очень дорогие.

– Мне нужны к нему пули, – сказал Шэнноу. – Вы могли бы их изготовить?

– Формочки, гремучая ртуть – это у меня имеется. Но латунные гильзы? С ними придется повозиться, мистер Шэниоу. И получится недешево.

– Но изготовить их вы можете?

– Оставьте мне пять штук для образца. Сделаю что смогу. Когда вы уезжаете?

– Думал сегодня. Грувс усмехнулся:

– Меньше чем неделей, менхир, я не обойдусь. Сколько вам их нужно?

– Сотни будет достаточно.

– Это обойдется в пятьдесят обменных монет. Я был бы благодарен получить половину вперед.

– Ваша цена очень высока.

– Как и мое мастерство.

Шэнноу заплатил ему и вернулся в гостиницу. Мейсон сидел в кресле у открытого окна и мирно дремал на солнышке.

– Комната будет мне нужна еще неделю, – сказал Шэнноу.

Мейсон заморгал и поднялся на ноги.

– Я думал, вы у нас проездом, мистер Шэнноу.

– Да, менхир, но я задержусь еще на неделю.

– Так-так. Очень хорошо. Значит, еще на неделю. Шэнноу прошел на конюшню и оседлал жеребца. Когда он выезжал за ворота, конюх ухмыльнулся ему, Шэнноу помахал в ответ и повернул коня на юг в сторону Стены. Два часа он ехал по бархатистым лугам, через лесистые холмы. Видел пасущийся скот, а один раз заметил антилоп, которые шли гуськом по берегу речки. Стена приближалась и приближалась. С холмов Шэнноу открывался широкий вид на нее и на пологие холмы за ней. Там не было заметно никаких признаков жизни – ни рогатого скота, ни овец, ни коз, ни оленей. Хотя земля там казалась плодородной и была покрыта сочной зеленью. Направив жеребца вниз, он остановил его на склоне и достал из седельной сумки длинную зрительную трубку. Сначала он проследил Стену на восток до того места, где горы укрыли ее голубой дымкой, а потом повернул трубку на запад. Насколько хватал глаз, Стена тянулась миля за милей без единого пролома, монолитная и неприступная. Он навел трубку на место примерно в полумиле от холма, с которого он смотрел, и увидел, что возле нее устроили привал несколько человек. Он тронул коня и поехал туда. Теперь Стена вздымалась высоко над ним, и он определил ее высоту в шестьдесят с лишним футов. Она была сложена из огромных прямоугольных плит, длиной примерно в десять футов, а высотой более шести.

Шэнноу спешился и направился к Стене. Вытащил охотничий нож и попытался всунуть лезвие между двумя плитами, но они плотно прилегали друг к другу, хотя известки не было и следа. С холма он определил, что в толщину Стена достигает по меньшей мере десяти футов. Он вложил нож в ножны и провел пальцами по плитам, ища выступов, цепляясь за которые можно было бы взобраться на нее. Но кроме лишайников и раковин, кое-где выглядывавших из камня она была гладкой.

Шэнноу вскочил в седло и поехал вдоль Стены на запад, пока не подъехал к стоянке, где Борис Хеймут стучал молотком по зубилу, откалывая куски от одной из плит. Арканист положил инструменты и помахал ему.

– Поразительно, не правда ли? – сказал Хеймут, весело улыбаясь. Шэнноу спрыгнул на землю, вглядываясь в горстку людей, которые продолжали свою работу. Двух крайних справа он узнал: это они пытались выпроводить его с раскопок древнего корабля. Они отвели глаза и продолжали орудовать молотками и зубилами.

Шэнноу пошел с Хеймутом на стоянку, где в большом котелке упаривалась баркеровка. Хеймут намотал на руку тряпку, снял котелок за ручку и наполнил две кружки. Одну он протянул Шэнноу.

– Вы когда-нибудь видели что-либо подобное? – спросил он, и Шэнноу покачал головой. – Вот и я тоже. Ни бойниц, ни башен, ни ворот. Ее строили не для обороны. Вражеским солдатам ничего не стоило бы перебраться через нее с помощью крючьев и веревок. На ней нет парапета. И вообще ничего. Просто гигантская стена. Вот поглядите! – Он выудил из кармана блестящую ракушку, чуть больше обменной монеты. Шэнноу взял ее, повернул и подставил под солнечный луч. Внутренняя волнистая поверхность переливалась разными цветами – малиновым, желтым, голубым и белым.

– Очень красивая, – сказал Шэнноу.

– О да! Но ведь она обитала в море, мистер Шэнноу. Это массивное сооружение когда-то находилось под океанской водой.

– Вся эта земля когда-то была морским дном, – сказал Шэнноу. – Тут существовала цивилизация… великая цивилизация. Но море поднялось и пожрало все.

– То есть вы хотите сказать, что это памятник Старого мира?

– Нет. Большая часть Старого мира сейчас находится под водой. Несколько лет назад я узнал, что Земля опрокидывалась не один раз, а два. Люди, которые жили за этой Стеной, погибли тысячи лет назад. Я не знаю точно, но полагаю, что произошло это примерно в Эпоху Всемирного Потопа, который описан в Библии.

– Откуда вам все это известно? – спросил Хеймут. Шэнноу взвесил, не рассказать ли ему все, но отбросил эту мысль. Ни одному его слову больше не поверят, если он объяснит, что давным-давно умерший царь Атлантиды пришел ему на помощь в битве с Хранителями в дни войны с исчадиями Ада.

– Два года назад я с одним другом нашел развалины большого города. На улицах повсюду стояли статуи. Великолепно изваянные. Там я повстречал ученого – его звали Сэмюэль Арчер. Чудесный был человек: очень сильный и в то же время кроткий. Он изучал и те развалины, и другие, и даже научился понимать язык древних. Город назывался Балакрис, а земля звалась Атлантидой. Я многие успел у него узнать до его смерти.

– Грустно, что он умер. Я бы дорого дал, лишь бы с ним познакомиться, – вздохнул Хеймут. – Мне тоже доводилось видеть записи на золотой фольге. Но встретиться с человеком, который умел их читать… Как он умер?

– Его забили насмерть, потому что он отказался работать невольником на серебряном руднике. Хеймут отвел глаза и пригубил баркеровку.

– Этот мир не знает покоя, менхир Шэнноу. Мы живем в тисках непонятных обстоятельств и боремся за каждую крупицу знания. Повсюду замкнутые общины без объединяющего центра. В диких землях господствуют разбойники, а в утвердившихся общинах идут войны между соперниками. И нигде нет мира. Это страшно. Далеко на юге есть край, где женщинам запрещено показывать лицо посторонним, а мужчин, отрицающих Писание, сжигают заживо. На севере есть общины, где принесение в жертву детей стало обычаем. В прошлом году я побывал в краях, где женщинам не дозволено выходить замуж, они – собственность мужчин, и их используют, как производительниц для всей общины. Но куда бы вы ни поехали, всюду кровопролитие, всюду смерть, и власть у тех, кто сильнее. Вы бывали в Ривердейле?