— Брэм, я…

— Ты не желаешь оставлять свою жену, пока будешь веселиться. Мне же не о ком беспокоиться. Если я решил куда-то пойти, разве я обязан идти туда один?

— Я не могу понять, почему ты считаешь общество Косгроува предпочтительнее своего.

— Брэмуэлл, — как всегда в нужную минуту вмешался лорд Куэнс, — вот лорд Лестер тут говорит мне, что он со своей сестрой в начале недели обедали с вами у вашего брата.

Черт бы его побрал! Почему все цепляются за его добрые дела? Ничего удивительного, что он редко совершал их.

— Я подумал, что ему с Оскаром не помешали бы несколько уроков карточной игры.

— Я проиграл почти фунт нечищеных орехов, — проявляя некоторый юмор, присоединился к разговору юноша. Естественно, любой, кто проиграл десять тысяч фунтов и не застрелился, не мог принимать что-либо всерьез.

— Я встречался с Оскаром, — улыбнулся виконт Куэнс. — Через несколько лет он может потягаться даже со своим дядей в искусстве карточной игры.

— Надеюсь, он найдет что-то лучшее, на что стоит тратить свое время, — проворчал Брэм и отошел от стола. — Извините меня. — Он наклонился к Фину. — Задержи здесь мальчишку, — шепнул он.

Финеас схватил его за руку:

— Я не собираюсь помогать тебе губить репутацию молодой леди под моей крышей.

— Когда это ты стал таким праведником?

— Брэм, я говорю серьезно.

— Между прочим, это не твоя крыша, а Куэнса. И я не собираюсь опорочить девушку. Мне надо задать ей вопрос, а ее брат — неисправимый болтун.

Сдержанно кивнув, Фин отпустил его руку.

— Веди себя прилично.

— Если сумею.

Он мог бы поступить осторожнее, выждать некоторое время и потом незаметно отвести Роуз в сторону. Но его весь обед мучила ее просьба. Ранее эта девица, казалось, была готова утопиться, если бы этого потребовал от нее долг. Чем скорее он узнает, что нового сотворил с ней Косгроув, напугав ее, тем скорее он найдет слова, чтобы успокоить Роуз. А если он еще сумеет поцеловать ее, то будет совсем хорошо.

Затем он встретится с Кингом и попытается дипломатично уговорить маркиза… сделать что? Перестать мучить Розамунду? Быть добрее и осознать, что он мог бы поискать будущую супругу где-нибудь в другом месте? Что бы он ни говорил, ему было необходимо выпутаться из этой истории. Он не хотел иметь своим врагом маркиза Косгроува. А его встреча с Розамундой только вызывала тревожные мысли и нарушала привычный ритм его жизни. И его сон. А это — залог здоровья.

Он остановился у входа в гостиную, где чему-то смеялись три леди. Постоял на пороге. Восемнадцатилетняя Бет Бромли с темными волосами и удивительными карими глазами была самой непосредственной и менее сдержанной из всех троих. Элайза выглядела тихой и задумчивой. Обладавшая крепкими нервами, она была полной противоположностью порывистому и любознательному Фину, который обрел с ней, наконец, собственное счастье и прекратил свои странствия.

И здесь находилась леди Розамунда с рыжими волосами и веснушками, с глазами цвета травы, орошенной дождем. Рассудительная, остроумная и по какой-то причине преданная своей проклятой семье, она продолжала удивлять его. Она заслуживала лучшего, чем получила бы от Косгроува. Да и семья готова была на удивление легко с ней расстаться.

Розамунда повернула голову и посмотрела на него. Он спохватился и кивнул в сторону двери. Она тотчас же встала.

— Извините меня, я сейчас вернусь, — сказала она, и он отступил назад в коридор, ожидая ее. Как только она вышла, он повел ее в музыкальную комнату, находившуюся напротив.

— Что случилось? — спросил он, тихо закрывая за ней дверь.

Она долго смотрела на него и, явно волнуясь, колебалась.

— Мне не нравится, что я бегу к вам каждый раз после того, как встречаюсь с лордом Косгроувом. Я не нежный цветочек и могу за себя постоять.

Брэм пожал плечами:

— Многим так и кажется. — У него что-то чуть сжалось в груди, и он заставил себя улыбнуться. — Он угрожал вам? — Видимо, сегодня не придется заниматься ни ограблениями, ни пьянством, но все это можно перенести и на завтра.

— Вы ему друг? — ответила она вопросом на вопрос. Он нахмурился и процедил сквозь зубы:

— Я знаю его с шестнадцати лет. И я обязан ему многим. Он сделал меня тем, кем я теперь стал.

— Да… но вы ему друг?

Он говорил и раньше о своей дружбе с Косгроувом, но его никогда не просили так прямо определить, что связывало его с маркизом. А он не был идиотом, чтобы не понимать, что по каким-то причинам его ответ будет иметь особое значение.

— Я общаюсь с ним, но не посвящаю его в свои тайны, — медленно произнес он. — Во всяком случае, теперь. Так что ответ на ваш вопрос — и да, и нет.

Розамунда кивнула:

— Я рада.

— И почему?

— Лорд Косгроув несколько минут описывал мне, как он собирается провести первую брачную ночь, — сказала она, ломая пальцы. — Он намерен унизить и оскорбить меня… и хотел, чтобы я знала это.

Брэм сглотнул. Были времена, когда и он получал удовольствие от подобных проделок, когда женщина проявляла к этому интерес. Но Розамунде не предоставляли выбора. Единственное, что она совершила, — это попалась на глаза Косгроуву, когда он высматривал новую жертву для своей игры. Козни, манипуляции — это он умел. Черт, Косгроув познакомил его со многими пороками, и он охотно предавался им. Или такой думал, до этой минуты.

— Вы попросили меня помочь, но я могу предложить вам только уехать из Лондона, — сказал он, ибо она не спускала с него взгляда. — Я понимаю, что вы чувствуете какие-то обязательства перед вашими родными. Скажите честно, Розамунда: чем вы настолько обязаны вашей семье, что готовы пройти через все это?

— Они дали мне жизнь.

— Коровы дают жизнь телятам каждую весну. Их дети не выказывают желания идти на скотобойню, чтобы спасти своих производителей.

— Да, но я не корова. — Усмешка мелькнула в ее глазах и снова исчезла. — Я забочусь о своей семье, Брэм. Кажется, так всегда было принято. Мои родные… чаше всего поступают глупо. Но я не могу и представить, как они выживут с этим долгом.

— Значит, у них все будет в порядке, а вы… заплатите за это дорогой ценой. — Он чуть не сказал, что они выживут, а она нет, но Роуз, вероятно, заметила бы, что он сгущает краски.

— Кто-то должен заплатить. — Она вздохнула. — Я знаю, вы не любите вмешиваться в чужие неприятности, — продолжала она, — но я прошу вас оказать мне одну, последнюю, услугу.

Одна, последняя, услуга… Казалось, она почувствовала, что после сегодняшнего вечера он больше не намерен участвовать в этой трагикомедии.

— Так какую же?

— Я хочу, чтобы вы погубили мою репутацию.