— А тот человек, которого вы оставили, наверное, скучает?

«Скучает…» — снова шепотом подхватило эхо.

— Очень сомневаюсь… — растерянно пробормотала я. Глупое предположение…

Попрощавшись с ней, я свернула к своему дому. Еще издали было видно — на коврике лежало что-то белое. Ноги сами замедлили ход, и я обреченно остановилась над белоснежным конвертом. Адресата не было. Медленно наклонившись, дрожащими руками я вынула из открытого конверта кусок дорогой атласной бумаги. Мое сердце болезненно дернулось.

Посредине было всего два слова: «Это судьба»…

* * *

«Если разыщешь — это судьба…»

А ведь я сама написала эти строки — глупая, верила, что убегаю навсегда…

Я закрыла глаза и вслушалась в тишину своего дома. Это был последний день, когда я могла назвать его своим…уютные вечера у окна, моя любимая деревянная чашка, теплая постель в выходные дни так долго, как хотелось, шум дождя на крыше, надежность стен — мой спокойный мир, съеденный по кусочкам…

Ненависть к Кристофу закровоточила, как старая рана, которую безжалостно пнули.

— Нет! Ты слышишь?! Ни за что! — вся моя ярость не смогла уместиться в эти слова, и, уловив краем глаза какое-то движение сбоку, я схватила ближайший стул и швырнула в том направлении. Удар пришелся по зеркалу в прихожей, и его осколки с печальным звоном посыпались на пол, брызгая солнечными зайчиками по комнате. В каждом осколке пылал мой разъяренный взгляд…

— Ни за что!!!

Я помчалась наверх в спальню и рывком вытащила из-под кровати пыльный чемодан, купленный когда-то на распродаже (помнится, я даже уверяла себя, что мне он уже никогда не понадобится). Сгребая вещи без разбору, я бросала их в кучу, зло повторяя:

— Никогда… и ни за что…

Через пару минут беспорядочная гора возвышалась посреди спальни, полностью скрывая под собой несчастный чемодан. Его замки еле защелкнулись, оставляя снаружи кишки рукавов и брючин.

— Ни за что!

Я подтащила тяжеленный чемодан к краю лестницы. На одной из ступенек он вырвался из моих рук и, подпрыгивая, покатился вниз, замки лопнули и вещи разлетелись по комнате. Бросившись к нему, я стала собирать все трясущимися руками, но с каждой минутой мои лихорадочные движения замедлялись, пока я не застыла на коленях, глядя в одну точку…

Бесполезно. Он здесь, и мне не убежать.

Слезы прорвали плотину моей решимости — я была так слаба, что, полуслепая от соленой пелены в глазах, на коленях еле добралась до кресла. Рыдания бесконечными спазмами сотрясали меня…

Мне не убежать.

Единственное, что оставалось — оплакивать себя…

* * *

Знакомое дыхание окутывало меня, и тяжелое забытье отступало с каждым ударом сердца…

Еще наполовину во сне, я знала, что в комнате, кроме меня, был кто-то еще. Как же хорошо я это знала… но не могла заставить себя открыть глаза и посмотреть своей смерти в лицо.

— Я не верила, что ты меня найдешь, — мой тихий голос был еще осипшим от слез.

Молчание.

— Я нашел.

И лишь тогда, резко выпрямившись в кресле, я распахнула глаза. Лишь тогда я поверила в его присутствие по-настоящему. Мое бешено несущееся сердце закричало: «Он здесь».

— Боишься? — Кристоф стоял у стены напротив, такой же холенный и дерзкий, такой же самоуверенный, каким приходил в мои кошмары все это время. Спустя миг он уже находился у моих ног, присев и внимательно вглядываясь в мои глаза. Лицо его было безмятежно спокойно.

А я не могла отвести взгляд от его руки, которая медленно, слишком медленно для своей истинной скорости приближалась ко мне. Воспоминания о том, как я висела на этой руке под потолком, задыхаясь, были так свежи, что в мучительном ожидании кары я закрыла глаза.

Но все, что я ощутила — это нежное прикосновение к щеке. Еще не успев посмотреть на Кристофа, я знала, что он улыбается — мой ужас его забавлял.

Так и было….

— Диана, — мягко прошептал он, — ты боишься меня?

Неужели ему просто было скучно без моего страха? Может, ему не хватало барабанной дроби моего сердца, рвавшегося из груди каждый раз, когда он подходил слишком близко? Или ему была нужна его любимая забава — бледная полумертвая от усталости и кровопотери служанка, чтобы выяснить, наконец, где предел ее выносливости?

Я не собиралась позволить ему узнать это.

— Почему бы тебе просто не сделать то, зачем пришел, Кристоф? Чего ты тянешь? — мне хотелось быстрее с этим покончить, неопределенность была мучительной.

— А зачем я пришел, как ты думаешь? — спросил он откуда-то сзади, оглянуться на его голос я не решилась. — Зачем, по-твоему, я приехал в этот забитый городишко, в эту глушь, где одна барышня, имевшая десятки слуг, чувствует себя теперь как дома?

Это прозвучало настолько похоже на упрек, что я забыла свой страх и вскочила, развернувшись к нему лицом.

— Эта барышня, — я цедила по слову, — два года назад сама была служанкой и иной раз спала по три часа в сутки, лишь бы ее хозяин получил возможность утешить свою гордыню.

Мой голос повышался, наполняясь болью и страданиями минувших лет.

— Я ждала этой встречи, Кристоф. Я обманывала сама себя, убаюкивая сказкой, что ты меня не найдешь. Но в глубине души я знала, что от тебя не спрятаться. Ты здесь, и поэтому я говорю — достаточно! Хватит тянуть! Хватит меня мучить! Сделай то, зачем пришел — убей, съешь, отдай на растерзанье своим псам! Все, что хочешь. Но не тяни — я не могу так жить!

Ответом было молчание.

— Нет?! Тогда отпусти! — и я бросилась к двери, будучи пойманной уже на третьем шаге. Все еще вырываясь по инерции (ведь знала же, что это бесполезно), я подняла на него глаза в ожидании победной ухмылки, но вместо нее увидела проникновенный взгляд.

— Я никогда никому не позволял менять мои планы. Не позволю и тебе, Диана, — в его голосе не было угрозы, он просто пытался донести до меня прописную истину. — Ты уйдешь лишь тогда, когда я захочу — никогда.

Эти слова выключили во мне способность сопротивляться, и я безвольно обвисла в его руках.

Внезапно у меня мелькнула тревожная догадка. Ну, конечно же…

— Мойра… ей плохо? — мой голос перехватило от волнения. Вот почему меня так искали, запаса крови все-таки не хватило… Сердце болезненно сжалось …из-за нас обеих.

— С ней все в порядке, более или менее, — Кристоф внимательно смотрел на меня, и на его губах играла непонятная улыбка.

Вдруг я ощутила, что он был слишком близко — фактически, он держал меня в объятиях, его пальцы впивались в мою кожу сильнее с каждой секундой, и мне немедленно захотелось отстраниться. В отличие от моих прошлых попыток высвободиться, Кристоф сразу отпустил меня, и я отступила на шаг.