Кикунодзё, надевай черный плащ поверх кимоно, сердито вздохнул:

— Я его не убивал. Я провел ночь с дамой.

— А она это может подтвердить?

— Конечно, нет, — поморщился актер. — Нориёси разнюхал, что я встречаюсь с замужней дамой. Ее муж, узнай об этом, убил бы нас обоих. Вы же понимаете.

Сано кивнул. Театр кабуки был основан около ста лет назад синтоистскими монахами из храма Идзумо. Вскоре кабуки утратил связь с религией. Актрисами стали проститутки. Их фиглярство перешло все границы приличия, что привело к соперничеству возбужденных поклонников. Город захлестнули массовые беспорядки. В итоге правительство запретило женщинам выступать в театре. Их роли начали исполнять мужчины. Однако проблема оказалась неразрешенной. Оннагата провоцировали скандалы так же, как проститутки, вызывая вожделение не только у гомосексуалистов, но и у женщин, которые находили маскарад очень пикантным. Дабы укротить слабый пол, правительство приказало оннагата выбривать макушки. Те подчинились. На искусственные лысины легли красные платки. И что? Теперь поклонницы млели и от этого. Кикунодзё со своим тайным романом был не оригинален.

— Сёгун, между прочим, поступает, как ему заблагорассудится… с женами и дочерьми министров. А нас, бедных прелюбодеев, наказывают — если не разгневанные супруги, то власти. Что вы об этом думаете, ёрики?

Сано подумал, что Кикунодзё снова стремится поменять тему.

— Положение дает привилегии, Кикунодзё-сан. Так что насчет Нориёси?

Актер бросил взгляд, исполненный тайного уважения.

— Нориёси требовал все больше и больше денег. Он высосал меня до последней кровинки. В конце концов, примерно месяц назад, мне пришло в голову: если он начнет рассказывать, то кто ему поверит? Просто его слово будет против моего, а кто он такой? Я сказал, что больше платить не намерен, и объяснил почему. — Кикунодзё подошел к столу, отодвинул коробочки, снял и разложил квадратный отрез, затем снял с вешалки белое свадебное кимоно и красное нижнее, достал из шкафа чистые носки, все это вместе с красным платком, снятым париком и набором косметики он водрузил на матерчатый квадрат. — Давно следовало прогнать мазилу. Не зря он никому ничего не рассказал и денег больше не просил.

«Если актер действительно прекратил платить, то как Нориёси разбогател?» — подумал Сано.

— Предположим, Нориёси убили. Вы можете доказать, что были в другом месте, когда это случилось?

Кикунодзё рассмеялся, завязывая вещи в узел.

— Дорогой мой, во-первых, я не знаю, где его убили. Во-вторых, на подобное мероприятие у меня просто нет времени. То репетиция, то спектакль… — Он улыбнулся, как прекрасная принцесса Таэма. — То дама.

— В случае чего она подтвердит ваше алиби?

Оннагата окинул Сано сожалеющим взглядом.

— Конечно, нет. Разве я не говорил, что она замужем? И не выпытывайте ее имя, я все равно не скажу.

Сано от досады стиснул зубы. Мудреное дело — вести неофициальное расследование. Люди не хотят говорить. И законных способов заставить нет. Любой эксцесс сразу привлечет внимание судьи Огю.

— Еще есть вопросы?

— Один. Вы знакомы с дочерью господина Ниу, Юкико?

Хотя Сано очень внимательно наблюдал за Кикунодзё, он не увидел на лице ни тени смущения, только легкое удивление по поводу абстрактного вопроса.

— Юкико, — проговорил актер, задумчиво прищурившись. — Да, думаю, что встречался с ней. Вся семья Ниу частенько посещает театр.

«Для убийцы неглупый ход, — подумал Сано. — Дескать, мне нечего скрывать. Ведь выяснить, что Ниу большие поклонники кабуки, легко. Ложь вызывает подозрение». Сано прикинул, как и почему актер мог бы совершить преступление. Не исключено, что Юкико стала свидетельницей убийства Нориёси и поплатилась за это.

— Простите, мне пора идти, — сказал Кикунодзё. — Я опаздываю.

Затем естественным тоном, словно мысль только что посетила его, актер добавил:

— Если вы считаете, что Нориёси убил кто-то из тех, кого он шантажировал, то вам лучше переговорить с борцом сумо по имени Райдэн.

Сано снова восхитился сообразительностью Кикунодзё. Отличный способ избавиться от подозрения — перевести стрелки на другого.

— А что у Нориёси было на него?

Кикунодзё пожал плечами:

— Об этом вам придется спросить у самого Райдэна. — Он отодвинул дверь и пустил в комнату прохладный воздух.

Намерение оннагата покинуть театр в мужском наряде потрясло Сано.

— Я думал, вы появляетесь на публике только в женской одежде.

— Порой приходится жертвовать искусством, — пояснил Кикунодзё. — Если я выйду в таком виде… — он кивнул на парики и прочее, — поклонники меня растерзают. Этого я позволить не могу. По крайней мере сегодня… Мне предстоит сугубо личное дело. Жаль, конечно: придется переодеваться на месте. — Он взвалил узел на плечо.

Сано запоздало понял, что Кикунодзё идет на свидание с дамой сердца. Зачем актеру свадебное кимоно, он не удосужился подумать.

С притворной скромностью потупив взор, оннагата улыбнулся.

— До свидания, ёрики, — пропел он, низко поклонившись, и вновь предстал женщиной в глазах Сано.

Великий актер и заурядный ловелас стремительно зашагал по улице.

Сано, быстро обувшись, инстинктивно последовал за ним. У Кикунодзё был мотив для убийства Нориёси, вдобавок он знаком с Ниу. Еще он способен спланировать и осуществить убийство. И наконец, в мужском обличье может передвигаться по городу, не привлекая внимания. Действительно ли в предполагаемую ночь убийства он был с дамой? Кто она?

Хотя Сано не готовился в шпионы, он нашел, что следить за Кикунодзё очень легко. Рослый актер ловко лавировал в толпе. Сано держался шагах в двадцати позади и примечал чайные домики, если Кикунодзё приспичит обернуться.

Но Кикунодзё не оборачивался, даже и не подозревая о слежке. Не нужно было тревожиться и о том, что он неожиданно вскочит в седло и умчится в туманную даль. Сёгун, истый покровитель искусств, собирался даровать Кикунодзё статус самурая в знак признания театральных достижений, но пока этого не сделал. Актер оставался и простолюдинах, а они на лошадях не ездят.

Кикунодзё достиг кукольного театра «Юкидза». Неожиданно дверь открылась, и на улицу повалил народ: самураи по окончании постановки покидали лучшие места на первом ярусе. Кикунодзё пропал из виду. Сано в панике бросился вперед.

— Эй, смотри, куда прешь, приятель, — сказал кто-то.

Другой толкнул Сано и начал теснить в обратном направлении.

Сано заметался. Он осмотрел улицу и ближайший переулок. Кикунодзё не было. Три пары носильщиков, взвалив на плечи паланкины, посеменили прочь от театра. Сано мгновенно догадался, что актер в одной из кабинок. Наудачу выбрав паланкин, Сано проследовал за ним за пределы театрального района, до тихой улицы, где тяжелые черепичные крыши нарядных полукаменных домов богатых торговцев возвышались над деревянными изгородями. Спрятавшись за доской объявлений, он наблюдал, как носильщики остановились и поставили паланкин на землю перед воротами. Не здесь ли живет любовница Кикунодзё?