если вдруг власть в стране переменится. Вы обязательно составите документ, в котором подробно опишите, какие меры конспирации вами были предприняты в рамках выполнения указания о тайном захоронении, кто из сотрудников участвовал, как они были предупреждены о неразглашении, как и где было выбрано место захоронения, которое отвечало требованиям конспирации, приложите к отчету схему захоронения и т. п… Потом этому документу присвоите гриф «Совершенно секретно» и подошьете его в соответствующее дело. Приедет проверка, которая будет интересоваться, как вы исполнили указание тайно закопать «врагов народа» — вы проверке покажете свой документ.

Более того, вы же выполняете очень деликатную, так сказать, миссию. Не дай бог, какой-нибудь ваш «доброжелатель» стуканет, что вы либо кого-то не расстреляли в сговоре со своими дружками по расстрельной команде за большую взятку, либо специально расстреляли не того человека. К вам же приедут проверять эту информацию. И вы должны будете оправдаться. А для этого нужно проверяющих привезти на место, где закопаны трупы, и пальцем им показать на конкретную яму, в которой похоронен конкретный интересующий их человек. Не весь же Бутовский полигон перекапывать! Т. е., у вас обязательно должен быть документ, в котором указано конкретное место захоронения каждого конкретно вами расстрелянного человека. Я уже даже не говорю о том, что у правоохранительных органов периодически возникает надобность провести эксгумацию. Вы же знаете, что следственные органы без всяких проблем устанавливают место захоронения любого тела, которое было предано земле после расстрела в тюрьмах и лагерях. Всё четко задокументировано. И доступ к этой информации строго ограничен. Тайна соблюдается. Эти документы не попадут в посторонние руки. Так какие проблемы были с документами о захоронениях, расстрелянных в 1937–1938 годах, которые не позволяли также хранить тайну? Они могли попасть из архивов НКВД в чужие руки, поэтому их уничтожили? Допустим.

Но! Почему тогда не уничтожили приговоры и акты о приведении их в исполнение? Как можно было так скрывать от будущих потомков кровавые злодеяния, оставляя в архивах документальное подтверждение своих злодейств, одновременно уничтожив документы о местах захоронений жертв? Вы верите в этот бред?

Но обратим внимание на цифры. КГБ заявил о том, что имеется информация о 200 тысячах захороненных тел. И эта цифра близка к цифре приговоров к расстрелу судами (160 тысяч), прибавьте еще умерших в тюрьмах за 30 лет, всё и сойдется. Эти захоронения задокументированы, могилы находятся там, где были тюрьмы, в городах.

Всего к ВМН до 1953 года по их же статистике было приговорено порядка 800 тысяч человек. 800 000 минус 200 000, получаем 600 тысяч. Как раз число расстрелянных в 37–38-м годах по приговору незаконного внесудебного органа.

На 600 тысяч расстрелянных информации о местах захоронений нет. Ребята, в одну и ту же воронку четыре снаряда попасть не могут при самой интенсивной артподготовке!

Примерно 600 тысяч умерло в местах заключения. Примерно 600 тысяч расстреляно. Примерно 600 тысяч приговорено к различным срокам заключения. Примерно 600 тысяч трупов похоронены неизвестно где.

Вам не кажется, что 600 — сакральное число для сталинской тирании?

* * *

Теперь вам, думаю, еще понятней становится, почему на Бутовском полигоне не ведутся раскопки. Сами подумайте, откопать десятки тысяч «жертв» — это такая длительная и мощнейшая пропагандистская антикоммунистическая акция, что «Мемориал» ни в коем случае от нее не отказался бы. Да еще сколько можно было бы с бюджета средств стрясти на эти раскопки и их умело освоить, не обидев себя?!

Тем более, что сама Русская Православная церковь заявляет, что на Бутовском полигоне похоронены чуть не сотни священнослужителей, некоторые из которых причислены к лику святых. Это же мощи! Важнейший для церкви товар! Их обязательно обретать нужно. Но никто даже не чешется.

Но, как в старом «Ералаше»: «Здесь рыбы нет. И здесь тоже рыбы нет…!». Я поэтому и начал с захоронения в Пивоварихе Иркустской области. Там «рыбы» не оказалось.

И будьте уверены, московские мемориальцы такого прокола, как в Иркутске, не допустят. Они костьми лягут, весь полигон своими телами закроют, но никаких раскопок там не позволят. «Здесь рыбы нет!»

На сегодняшний день раскопки не ведутся ни на одном мемориале жертвам репрессий 37–38-го годов. Вообще ни на одном. Почему? Да даже совершенно наивный человек понимает, что и наши власти, и общество «Мемориал» точно знают, что этих 600 тысяч трупов расстрелянных не существует. Но без этих несуществующих трупов не существует и кошмар сталинской тирании, кошмар коммунистического режима. Без этих трупов антикоммунизм лишается главной своей подпорки, неизбежно и быстро потерпит крах.

У меня нет вопросов к нашей власти и «Мемориалу». Это их кровный интерес — продолжать врать о «Большом терроре». С ними всё понятно.

А вот вся многочисленная кодла историков, позиционирующих себя людьми, стоящими на просоветских, прокоммунистических позициях… Все эти выползни, всякие Жуковы, Мухины, Прудниковы, Спицыны, Яковлевы, Юлины… — у них в чем интерес признавать «Большой террор» при отсутствии трупов жертв этого террора?

В чем интерес КПРФ, «Сути времени», «Коммунистов России» и всей остальной коммуниздической сволочи, признающей данные Яковлева-Земскова?

* * *

Я не случайно назвал цифру 600 сакральной. Как только не пришло в головы деятелям из Комиссии А. Яковлева довести число расстрелянных до 666 тысяч, для создания полного антуража сатанинской коммунистической власти, я даже не понимаю.

Дело в том, что проблема «Большого террора» не имеет никакого научно-исторического аспекта. Это проблема стерильно пропагандистско-религиозно-мистическая. Поэтому я и называю наших историков религиозными шарлатанами-мракобесами.

Судите сами. Все доказательства, абсолютно все, существования массовых репрессий 37–38-го годов выстроены только на базе архивных документов. Априори историки пришли к соглашению считать все документы, обнаруженные в архивах, подлинными. В религиозной истории есть полнейший аналог этому подходу — ковчег Завета, в который Моисей поместил скрижали, полученные им от бога. Эти скрижали никто не мог украсть или подделать, потому что их защищала сверхъестественная сила ковчега, убивающая всякого непосвященного, осмелившегося к нему прикоснуться.

Таким же ковчегом у наших историков стали архивы, в которых хранятся одни лишь подлинники, недоступные для подделки. Поэтому сам факт обнаружения документа в архивном деле ими безусловно принимается, как доказательство подлинности документа.

Наглость этих ученых мужей и женщин потрясающа. Архив — это всего лишь склад бумаги, который может охраняться либо не охраняться. Допущенные к хранению этих бумаг не проходят процедуру жреческого посвящения, получая от божественных сил характеристики их ангельской чистоты и честности.

Расшить любое архивное дело, даже не нарушая ярлыка, которым приклеена нитка — задача доступная даже криворукому. А уж если