– Без паспорта?

– Ничего, восстановит. Сходит в ментовку, заплатит штраф за утерю. Не станет он объяснять, кто у него забрал документ. А мы можем официально открыть фирмочку по купле-продаже на его имя.

– Послушай, – остановившись, спросил Рафик, – а как у вас с этим делом? Ну, наркоманы, извращенцы…

– Почти пять лет мы с тобой знакомы, – укоризненно ответил я, – четвертый год ты на острове живешь, а такие глупые вопросы задаешь. Идем, – открывая дверь на улицу, сказал я. – Не стоит здесь.

– У всех есть свои уроды, – пояснил я на улице. – Попросился бы в Клан, сам бы скоро понял. Не захотел, теперь не разводи руками в недоумении. Некоторые вещи с соседями не обсуждаются. Семейные дела решаются в семье. И никак иначе. Педофилов разных и тому подобную публику мы просто режем. Это тебе не Москва, каждый на виду, такие вещи не спрячешь. Мужелюбы сами уходят. Есть такая возможность – жить и рядом, и не со всеми. На равнинах вполне встречаются, а к нам в Клан даже проситься не станут – нечего им тут делать. Леха поставил задачу плодиться, размножаться и заселять земли, а это не по их части.

Мы, Народ, в массе своей такое… патриархальное общество, сам знаешь. Подобных типов недолюбливаем, но стараемся не обращать внимания, если они между собой дурью маются. С другой стороны, при ограничении рождаемости – это даже выгодно. Часть конкурентов, претендующих на благосклонность красавиц, отсеивается сразу, так что кроме легкой брезгливости никакого физического воздействия. Но бывают ситуации, когда ходят по грани. Вроде и не нарушают ничего, но жить рядом с такими типами крайне неуютно. Вечно готовы ножом без всякой причины пырнуть или маму за дозу продать. Вот тут существует церемония лишения имени. Тебе про такое не расскажут за бутылкой – это внутренние дела. Когда семья изгоняет одного из своих без права отмены приговора, и с этого момента он считается чужаком. Не такое уж простое дело, мало ли какие отношения бывают. Вот я в свое время тоже был не подарок, но все в рамках определенных правил и борьбы за место в стае. Если что, меня бы половина рощи поддержала. А это суд – с адвокатами, прокурорами, присяжными, в присутствии совершенно незаинтересованных посторонних пауков, определяющими, правду ли говорят, и если оправдают, будут большие неприятности у того, кто все это затеял. Чтоб такое произошло, надо всех достать по самое не могу. Или представлять опасность для общества. Вот Леха в свое время под это дело со своими прогрессорскими идеями мог попасть, но единого мнения бы не вышло, и никто даже не попытался организовать мероприятие. Так что очень редко бывает, но случается иногда.

Это не казнь. Ни в коем случае! Изгнание. Только идти-то ему некуда. Никто не захочет принять подобного к себе. Он никто и звать его никак. Мы представляемся – такой-то из рода, из семьи. Ему и сказать нечего. Из имущества – только личные вещи, даже родители смотрят сквозь него и не желают общаться. Про остальных и говорить не стоит, а территория принадлежит семье, и места для него там нет.

– И что тогда делать? – спросил после размышления Рафик.

– Много разных вариантов, – открывая дверцу машины, объяснил я. – Жить самому, но непременно ограбят. Убивать не будут – так даже унизительнее. Попытаться попроситься в другую семью, но очень мало шансов. Надо быть уникальным специалистом, но даже при этом всю жизнь будешь из милости жить и никогда не станешь в иерархии выше определенного уровня, будь ты хоть трижды Мастер или великий воин. А это тоже унизительно. Поэтому чаще всего выбирают легкий вариант. Отправиться в лес и убивать зеленых, пока тебя не прикончат. Или вообще самоубийство. Только иногда находятся такие… стремящиеся отомстить. Прийти ночью и убить бывших сородичей. Они винят не себя за произошедшее, а всех прочих. Тут уж его будет ловить вся степь. Поймают – повесят на тонкой веревке, чтобы шею не сломать, а медленно удушить, и чтоб другим неповадно было. Очень неприятная казнь, долго может мучиться. На этом лекцию считаю законченной, – садясь на заднее сиденье, говорю ему, – твое дело крутить баранку, а если увидишь на острове кого, подпадающего под твое понятие извращенца, прежде чем бить его или еще что, спроси сначала умных знакомых – что делать можно, а что нельзя. Лучше всего меня. Потому что бывают такие клоуны, но вполне безобидные типы… В нашем понимании.

– А все-таки, – приземлившись на водительское место и обернувшись ко мне назад, спросил Рафик после недолгого раздумья, – как много я еще не знаю о вас?

– Ты про свою жену не все знаешь, а туда же, вопросы задавать, – лениво заявила Черепаха.

– И про то, как наша мадам любит подслушивать чужие разговоры, не догадываешься, – радостно подхватил я. – Впрочем, это стандартная привычка всех пауков. Сидят в свободное время и слушают все, что их не касается. Эта еще и с применением современной земной техники.

– Нет, – взвился Рафик, – это что за такие намеки? Что именно я не знаю про Ленку?

– Не будешь бараном, задействуешь вот это место, – наклоняясь вперед и стуча ему пальцем по голове, посоветовал я. – Вспомнишь, кто такая, собственно, Черепаха и по какому поводу к ней приходят.

– И ждет тебя дома, – замогильным голосом сообщила она, – сюрприз. Надо было как в вашей сказке – отдай то, о чем не знаешь. Только мне без надобности. Заметила я странную закономерность, которую называю «стадный инстинкт». Если у всех соседей по два-три ребенка, то как-то автоматически получается, что все дружно рожают и один ребенок – уже удивительное дело. Причем от обеспеченности семьи это совершенно не зависит. У богатых может быть один, у бедных вообще ни одного. А в другой ситуации как раз наоборот: один – это уже странно, вне зависимости от доходов.

Закончив эту свою сентенцию, она тут же, без всякой логики, вдруг сказала:

– Хотите, я вам поведаю, какие мы идиоты?

– В смысле? – напрягся Рафик.

– Нет, ты в порядке, – успокоила его Черепаха, – не больше, чем мы оба. Я тут подумала, вот зачем нам девочку отдавать в школу? Чтобы красиво смотреться в собственных глазах? Или потому, что так положено? Так нам земные законы под хвост. Все равно, еще месяц-другой и уедем. А ее что, здесь одну оставим или с собой в Африку повезем?

– Ну и что тогда делать? – спросил я. – Выгонять поздно.

– Жене на воспитание отдай, – посоветовала Черепаха. – Все лучше, чем по улицам ходить.

– На остров? – переспрашиваю.

– Вот именно. Сделай доброе дело. Не понравится – вернется, и все.

– А раньше никак нельзя было эти умные речи произнести?

– Зато какой интересный опыт получится, – невозмутимо сказала Черепаха. – Приспособится к нашей жизни или нет. Специалистов нам уже вполне достаточно, а воспитать в собственной семье малолетку – совсем другой поворот.

– Домой поехали, – сказал я, подумав.

– Все равно не зря сходили, – поворачивая ключ в замке зажигания, поддержал меня морально Рафик. – Два настоящих паспорта на дороге не валяются. Опять же, свидетельство о рождении… А она там в наше отсутствие ничего не стырит, растворившись в большом городе?