— Мистер Конклин, вы рассказали нам невероятную историю, — сказал советник по науке.

— Я пришел сюда с этой историей не по своей воле, — ответил Джерри. — Если бы не Кэти и не Гаррисон из «Трибьюн», я бы отказался. Они убедили меня, что приехать к вам — мой гражданский долг. Потому я приехал и рассказал все, что мог, а верите вы мне или нет — ваше дело.

— Мистер Конклин, — сказал президент, — никто из присутствующих не проявил к вам недоверия. Что до меня, я готов поверить всему, каждому вашему слову.

— Я хотел бы заметить, что история гораздо больше чем просто невероятная, — сказал Портер. — По-моему, доктор Аллен, вы чрезвычайно неудачно выбрали слово. То, что рассказал нам мистер Конклин, объясняет, каким образом он смог попасть именно в то место, где пришельцы делают автомобили.

— Никто другой этого не знал и рассказать ему не мог. Та старая речная крыса знала, что пришельцы приземлились на Гусином острове, но он не знал, что они там делают. И ни за какие деньги не согласился бы пойти туда и разузнать. Он их боится до смерти.

— Я не хотел, чтобы у вас сложилось впечатление, будто я вам не верю, — сказал Аллен Конклину.

— Но мне показалось, что не верите, — ответил Джерри.

— Вы знаете, молодой человек, — обратился к Джерри Уайтсайд, — я бы сказал, нужна изрядная смелость, чтобы вот так сидеть и рассказывать, как вы нам. Вы собирались держать язык за зубами, и я вас очень хорошо понимаю. Думаю, я на вашем месте вел бы себя так же.

— Самое главное, о чем он нам рассказал, — заговорил президент, — возможность какого-то контакта с пришельцами. Коммуникация возможна, но это односторонний разговор, и на условиях пришельца. Пришелец — когда у него возникает необходимость — может говорить с нами. Мы с ним заговорить не можем.

— Я просил «сто первого» что-нибудь мне сказать, — возразил Джерри. — И, по-видимому, он меня понял.

— А вы не пробовали говорить с ним и дальше? — спросил президент.

— Конечно, пробовал, сэр. Я спрашивал, почему он показал мне, куда идти, что я там найду, почему он хочет, чтобы я туда пошел…

— И он вам не ответил?

— Не только не ответил, но еще и выкинул меня. Правда, на этот раз не так грубо, как в первый, когда я упал на дерево. На сей раз он опустил меня на землю достаточно мягко.

— Наверное, на этот раз он хотел быть уверен, что вы сможете пойти туда, куда он вас послал.

— Вероятно, так, господин президент, — сказал Джерри, — но я думаю, что здесь есть и другая причина. В первый раз я был просто чуждым организмом, одним из многих, с которыми он хотел ознакомиться. Во второй раз я был — чуть было не сказал «другом», но это, конечно, не так. Скорее, знакомым, что ли. Он меня уже знал. И мог использовать.

— И сможет использовать в будущем.

— В этом я не уверен. Твердо могу вам сказать — я не намерен еще раз охотиться за «сто первым».

— А если мы вас попросим?

— А на кой черт это нужно? — вмешался Уайтсайд. — Он же нам рассказал, как обстоят дела. Мы пришельца ни о чем не спрашиваем, он сам нам говорит, что хочет. При таких условиях разговора получиться не может. Он говорит с нами — если это можно назвать разговором, — а мы с ним вообще не говорим.

— Рассказывали, — сказал президент, — что и других людей пришельцы поднимали к себе.

— Я думаю, эти россказни можно в расчет не принимать, — возразил Аллен, — Уже много лет ходят легенды о людях, которые побывали на НЛО. Насколько мы можем судить, в основном это было связано с различными культами, и все служило саморекламе. То, что им говорили на НЛО — по их словам, — такая немыслимая, невообразимая чепуха, настолько пропитано сугубо человеческим мышлением — хоть и нездоровым, но совершенно человеческим, — что сразу становится ясно, что все это выдумка. При действительном контакте с внеземным разумом результат не может быть ориентирован только на людей. Концепции такого разговора — если не все, то многие — должны ставить нас в тупик. Это еще недостаточно сильное слово. Значительную часть услышанного мы должны просто не понимать.

— Так вы полагаете, что все нынешние рассказы о контактах с пришельцами либо религиозные фантазии, либо откровенная ложь? — спросил Портер.

— Определенно, — подтвердил Аллен. — Я уверен, что мистер Конклин — единственный, кого на самом деле брали внутрь. То, что он нам рассказывает, вполне соответствует нашим представлениям о таких контактах. — Он повернулся к Джерри, — Слов не было, не так ли? Я понял, что слов не было.

— Совершенно верно, — сказал Джерри, — Только картины в мозгу. Иногда отдельные мысли. Но я не могу сказать, чьи они были: мои или чьи-то еще.

— Ну хорошо. Предположим, что вы снова пошли к «сто первому». Вы сказали, что не пойдете, и я не думаю, что пойдете, — но предположим. Как вы полагаете, он стал бы брать вас к себе снова?

— Только в том случае, если бы ему было что мне сказать. Только если бы у него была работа для меня.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Я очень четко ощущаю, что он меня использовал.

— Но мисс Фостер рассказывала о рукопожатии со «сто первым».

— Это было больше чем рукопожатие, — сказала Кэти. — Более интимно. Скорее, поцелуй. В тот момент я не поняла, что это было. Я сразу подумала о рукопожатии, потому что так это было проще описать. Рукопожатие благодарности, признательности, быть может, одобрения… Чтобы дать мне почувствовать, что она знает о моем существовании, знает, что я присутствую там… Но теперь я считаю, что это было нечто большее. Я уверена, что это был знак настоящей любви. И мое впечатление усилилось, когда они стали делать машины. Они не хвастаются. Не стараются напугать нас, произвести на нас впечатление… Не угрожают демонстрацией своей мощи. И даже не платят нам за то, что мы позволили им есть деревья. Это проявление их глубокой любви к нам. Ну, вроде Деда Мороза. Вроде того, как мы делаем подарок ко дню рождения близкому другу. Как молодой человек покупает розы своей девушке.

— Вы произнесли прекрасную речь в их защиту, — сказал президент, — Но если так будет продолжаться, они нас погубят.

— Но, господин президент, ведь покупают же любящие матери конфеты своим детишкам, не зная, что конфеты портят зубы. Им не сказали — они и не знают. И с пришельцами то же самое. Это только незнание, ничего больше. Они стараются нас порадовать, не представляя себе, чего это нам будет стоить.

— Быть может, вы и правы, мисс, — промолвил Уайтсайд, — Но они меня пугают. Я по-прежнему думаю, что, если хорошо разместить несколько…

— Генри, — резко одернул его президент, — не здесь, пожалуйста. Позже, если вы настаиваете, мы поговорим об этом, но не здесь, не сейчас.

— Давайте вернемся к вопросу о контакте, — продолжил Аллен. — По-видимому, чтобы говорить с человеком, пришелец должен поднять его к себе. Мистер Конклин, можете вы себе представить какой-либо способ, чтобы побудить пришельца поднять к себе меня или, скажем, президента?