— Вызвал? — переспросил одноглазый. — Ну, он врезал ему железными кандалами по лицу, если считать это вызовом.

Все громко рассмеялись. Вулфрик был ошарашен. «Как люди могут смеяться, когда на кону жизнь моего сына?» — словно спрашивал он. Ральф тревожился все больше. Старшина вел себя неправильно.

Вызвали Сэма, и Фитцджеральд обратил внимание, что говорит он похоже на Вулфрика. Тот же наклон головы и движение рукой. Обвиняемый рассказал, как его мать попросила Джонно перенести разговор на утро, а тот в ответ попытался надеть на него кандалы. Подавляя негодование, граф тихонько сказал судье:

— Какое все это имеет значение: имел основания опасаться — не имел, вызвали его на драку — не вызвали, предлагал он перенести разговор…

Сэр Льюис ничего не ответил, и Ширинг продолжил:

— Неопровержимый факт заключается в том, что беглый крестьянин убил приехавшего за ним человека.

— Да, убил, — сдержанно отозвался сэр Льюис, и Ральфу это не понравилось.

Пока присяжные задавали вопросы Сэму, Фитцджеральд смотрел в зал. Перед тем как стать монахиней, Керис одевалась модно и, сняв обет, вернулась к своим привычкам. Сегодня на ней было яркое двухцветное платье — сине-зеленое, отороченный мехом плащ из кингсбриджского алого сукна и маленькая круглая шапочка. Ширинг вспомнил, что Суконщица с детства дружила с Гвендой. Все они тогда видели, как Томас Лэнгли дрался в лесу с двумя воинами. Ради подруги Мерфин и Керис постараются помочь Сэму. «Не помогут, если я в состоянии этому помешать», — подумал граф.

В зале также находилась преемница Керис, мать-настоятельница Джоана, — вероятно, поскольку долина Аутенби принадлежала женскому монастырю, который являлся поэтому незаконным нанимателем Сэма. Джоана сама должна сидеть на скамье подсудимых вместе с обвиняемым, подумал Ральф, но, перехватив ее взгляд, заметил в нем упрек, как будто монахиня считала, что это убийство — его вина, не ее.

Аббат Кингсбриджа не явился. Сэм приходился настоятелю племянником, и монах решил не привлекать внимание к тому факту, что стал дядей убийцы. Ширинг вспомнил, что когда-то Филемон любил и защищал сестру, но, вероятно, с годами эта привязанность ослабла.

Пришел и дед Сэма, печально известный Джоби, теперь седой сутулый беззубый старик. Чего пришел? Они поссорились с Гвендой много лет назад, и вряд ли прохиндей так уж любит внука. Наверное, рассчитывает стянуть деньги у людей, все внимание которых поглощено процессом.

Сэм сел, и слово взял сэр Льюис. Его логика понравилась Ральфу.

— Является ли Сэм Вигли беглецом? — начал он. — Имел ли Джонно Рив право арестовать его? Убил ли Сэм Джонно лопатой? Если ответ на все три вопроса — «да», Сэм виновен в убийстве.

Фитцджеральд-младший удивился и обрадовался. Никакого вздора про какой-то там вызов. Все-таки судья что надо.

— Каково ваше мнение? — спросил Абингдон.

Ральф посмотрел на Вулфрика. Тот был убит. «Вот что значит схватиться со мной», — подумал граф, ему очень захотелось произнести эти слова вслух. Отец обвиняемого тоже смотрел на него. Ширинг не отвел глаза, пытаясь понять, что чувствует враг. Страх. Никогда прежде дерзкий крестьянин не боялся высокородного недруга и вот испугался. Его сына повесят, и это лишило его сил. Глядя в расширенные глаза Вулфрика, Ральф испытал глубокое удовлетворение. «Все-таки я сломил тебя, — подумал он. — Через двадцать два года; наконец-то ты боишься».

Жюри совещалось. Старшина как будто не соглашался с остальными. Ральф нетерпеливо смотрел на присяжных. Неужели они еще могут сомневаться, после того что сказал судья? Правда, с присяжными дело такое… Но не может же сейчас все рухнуть, думал граф. В конце концов они, кажется, пришли к единому решению, хотя землевладелец так и не смог понять, чье мнение возобладало. Старшина встал:

— Мы считаем, что Сэм Вигли виновен в убийстве.

Фитцджеральд впился глазами в старого врага. Вулфрика будто пырнули ножом. Он побледнел и словно от боли закрыл глаза. Граф попытался сдержать торжествующую улыбку. Сэр Льюис обернулся к нему, и Ральф оторвал взгляд от Вулфрика.

— И что вы думаете об этом вердикте? — спросил судья.

— Единственно верный, что же еще.

Сэр Льюис кивнул.

— Присяжные не подали просьбу о помиловании.

— Они не хотят, чтобы беглый виллан избежал наказания за убийство сына своего старосты.

— Значит, высшая мера?

— Разумеется!

Судья развернулся к залу. Ширинг опять впился глазами в Вулфрика. Все остальные смотрели на сэра Льюиса.

— Сэм Вигли, ты убил сына старосты твоей деревни и приговорен к смерти. Тебя повесят на рыночной площади Ширинга завтра на рассвете, и да будет милостив Господь к твоей душе.

Вулфрик зашатался. Младший сын поддержал его, иначе крестьянин упал бы. «Да пусть падает, — хотел сказать Ральф, — с ним покончено». Граф посмотрел на Гвенду. Она держала Сэма за руку, но смотрела на Фитцджеральда-младшего. Выражение ее лица удивило его. Ширинг ожидал горя, слез, криков, истерики. Но взгляд был твердым. В глазах светилась ненависть и что-то еще. Вызов. В отличие от мужа ее это не сокрушило. И Ральфу показалось, что дело не кончено. Смотрит так, будто у нее есть какие-то козыри, подумал он.

Когда Сэма уводили, Керис заплакала, но Мерфин, пожалуй, не горевал. Это трагедия для Гвенды, и ему очень жаль Вулфрика, но для всех остальных неплохо, что убийцу повесят. Джонно выполнял требования закона. Может быть, плохого закона, несправедливого, закона, угнетающего людей, но это еще не давало Сэму права убивать Джонно. И потом, Натан все-таки пострадал. То, что Рива никто не любил, дела не меняло.

Вывели человека, обвиняемого в краже, и Мерфин с Керис, покинув зал, направились в таверну. Мастер купил вина и налил жене. Вскоре к ним подошла Гвенда.

— Полдень. Еще восемнадцать часов, чтобы спасти Сэма.

Олдермен удивленно посмотрел на нее.

— Что ты предлагаешь? — спросил он.

— Ральф должен попросить короля о помиловании.

Это представлялось крайне невероятным.

— И как ты собираешься уговорить его?

— Я скорее всего не смогу, — ответила Гвенда. — А вот ты сможешь.

Мостника прижали к стенке. Он не считал, что Сэм заслуживает помилования. С другой стороны, трудно отказать матери.

— Один раз я уже пытался вступиться за тебя перед братом, помнишь?

— Разумеется. Просил передать Вулфрику земли отца.

— И ушел как оплеванный.

— Помню. Но ты должен попытаться.

— Не уверен, что я лучший кандидат на эту роль.

— А кого он еще послушает?

Тоже правда. У Мерфина немного шансов на успех, но больше их нет ни у кого. Керис видела, что муж медлит, и поддержала Гвенду: