По иронии судьбы чрезвычайное положение создало чрезвычайную ситуацию. Именно оно превратило «мау-мау» из разрозненных крестьянских отрядов в партизанскую армию. Баринг с самого начала действовал резко и жестко, надеясь одним ударом уничтожить «гидру»[3114]. Кроме обезглавливания Национального союза африканцев Кении и проведения облав на множество наиболее образованных националистов, он устроил парад Ланкаширского Фузилерного полка по трущобам Найроби. Там солдат приветствовали угрюмыми и враждебными взглядами. (Королевский ВМФ устроил более павлинью, но менее уместную демонстрацию силы, отправив крейсер в Момбасу).

По стомильной дуге к северу от столицы, протянувшейся от поросших кедрами флангов горной цепи Абердаре к покрытой снегом вершине горы Кения, власти задерживали и допрашивали десятки тысяч кикуйю. Они собрали тысячи скваттеров с Белого нагорья и отправили назад в резервации, многих — через ужасающие транзитные лагеря. Людей лишили домов, имущества и скота.

Эта крупная операция социальной инженерии, то есть попытки перестроить общество, привела к значительному увеличению рядов «мау-мау». В течение года примерно 15 000 человек отправились в леса. В основном, это были кикуйо, но за ними последовали многие меру и эмбу, а также некоторое количество камба и масаев. Там они начали организовываться и устраивать ответные акции.

Первого белого поселенца убили в октябре 1952 г. Последовали сотни ужасающих убийств — как правило, «иуд» из числа кикуйю[3115]. Простым африканцам приходилось платить за эти атаки (совершив акт возмездия, партизаны быстро сбегали) удвоенным налогообложением, коллективными наказаниями — конфискацией скота и закрытием школ. Устраивались и спорадические репрессии, официальные и неофициальные. Европейские поселенцы и раньше часто брали правосудие в свои руки. А теперь они действовали в качестве «свободных художников» из Комитета бдительности, солдат Кенийского полка или полицейского резерва, который очень удачно сравнивали с английскими карательными отрядами в Ирландии. Колонисты восприняли чрезвычайное положение в виде выдачи лицензии на убийство. Они охотились на «нарушителей спокойствия из кикуйю»[3116], как на диких животных. Они пытали их по желанию, иногда кастрировали мужчин и насиловали женщин. Африканцев безжалостно их уничтожали. По словам одного фермера, «мы просто достаем наши пулеметы «Стэн» и — та-та-та, та-та-та, эти чертовы паразиты получают по заслугам!»[3117]

Поселенцы в силах безопасности действовали более систематически. Они формировали «ударные отряды»[3118] для проведения заказных убийств, хладнокровно убивали гражданских лиц и уничтожали невиновных вместе с виновными. Их называли «маленькими Гитлерами с возвышенностей», «кенийскими ковбоями» или даже «белыми "мау-мау"»[3119]. Эти «ковбои» часто хвалились своими подвигами. Самым избитым их девизом был: «Единственный хороший кикуйю — это мертвый кикуйю»[3120].

Некоторые поселенцы выступали за геноцид, предлагая использовать атомную бомбу против кикуйю или вспоминая, как американцы обычно отравляли колодцы краснокожих индейцев и заражали их одеяла оспой[3121].

Все это привело к отчуждению либералов в Великобритании и США, а одновременно — к обеспечению оружием и боеприпасами антиимпериалистов вроде Насера и Неру. Указывая на это, одна белая женщина сказала: «Зло, нанесенное жестокостью, нельзя вычислить. Оно может привести к краху нашей страны»[3122]. Более того, как говорили умные и чувствующие ситуацию окружные комиссары вроде Томаса Кэшмора, те, кто совершают зверства, являются лучшими агентами по набору новобранцев в ряды «мау-мау».

Кэшмор расстроился при виде коллеги, доставившего мертвых, после чего спросил, много ли пленных взяли: «Он рассмеялся и спросил меня, чего я ожидал. А может, я струсил? Когда я ответил, что если мы не будем брать пленных, это приведет к увеличению количества более отчаянных террористов, он просто заметил, что мое «образование», вероятно, задержалось на несколько месяцев. Но реальности сложившегося положения в конце концов до меня дойдут… Конечно, мне не нравилось, что меня считали трусом. Но я считал, что подобная акция не только неправильна с нравственной точки зрения, но и откровенно глупа»[3123].

Определенно считалось глупым (с колониальной точки зрения) придерживаться мнения о том, что у «мау-мау» имеются настоящие обиды и недовольства. Британцы полагали, что это не национальное освободительное движение, а отвратительное возвращение к дикости. Кениата являлся злым гением. Колдуны практиковали извращенные формы черной магии. Воины, по словам ведущего поселенца Майкла Блунделла, представляли собой «испорченных лесных существ»[3124]. По словам Элспет Хаксли, «мау-мау» были воgлем из болота[3125].

Самые зловещие доказательства этого вердикта заключались в церемониях «мау-мау», которые, судя по одному полицейскому отчету, «заставляли кикуйю становиться примитивными животными, которые в конечном счете убьют всех европейцев в Кении»[3126]. Под угрозой смерти воинственные участники восстания заставляли большинство кикуйю поклясться в верности их делу. До произнесения клятвы посвящаемых заставляли раздеться догола и семь раз пройти под аркой из банановых стеблей. Они семь раз кусали сердце и легкие козла, пили смесь, содержавшую кровь.

Мужчины и женщины, дававшие смертельную присягу, должны были или вставить пенис в козлиное мясо, или вставить козлиное мясо себе в вагину. Бывали и более отталкивающие вариации, а в исключительных случаях лесные бойцы давали «усовершенствованную клятву, включавшую пожирание человеческой крови и плоти»[3127]. Использование таких запрещенных субстанций, судя по всему, являлось отчаянной мерой перед лицом поражения. Оно шокировало даже самих африканцев. Но обычные клятвы являлись просто адаптацией традиционных ритуалов кикуйю. Образованные африканцы сравнивали их с клятвами масонов и говорили об опыте, сходном с обращением в веру евангелистов. «Я чувствовал восторг и подъем от нового духа, придававшего мне силу и мощь, — писал Дж.М. Кариуки. — Я вновь родился»[3128].