— В прямую — ничего, — уверенно ответил начальник службы охраны. — Сами говорите, что у Лебединского «крыша» в Москве. А вот если зайти с другого бока…

— Что ты имеешь в виду?

— Сегодня в Латвию отправился курьер Лебединского. Как я вам уже докладывал, наш конкурент поставлял солярку в Калининград. Якобы поставлял, — поправился Джиоев. — На самом деле часть её оседала в самой Латвии, часть продавалась в другие страны, разумеется, совсем по иным ценам. Некто Кукушкин, бывший майор милиции, уже не раз вояжировал в прибалтийские страны. Вчера мне доподлинно стала известна цель вояжирования — перевоз «зеленых», видимо, тех, которые получены за нелегальный вывоз солярки.

— Доподлинно, говоришь? — усомнился Хорьков. — Тут на «видимо» полагаться не приходится.

— Информация достоверная. Мой человек не проверенными фактами не пользуется. Если мы хотим сорвать банк, надо срочно принимать меры.

— Какая охрана у этого курьера, твой человек установил?

— Нет, — твердо ответил Джиоев. — И по его мнению, Кукушкин ездит без охраны. Налегке. С одним небольшим кейсом, которые берут в дорогу командированные. Это и обеспечивает ему успех.

Хорьков подумал.

— Возможно. Но скорее всего незримое прикрытие существует. С сотней тысяч долларов курьер один не поедет.

— Как сказать. Кукушкин — отчаянный человек.

— Кем же он числится у Лебединского?

— В том-то и дело, что никем. Сам Лебединский о нем, возможно, и не знает, его нанимает Дубосеков. Одноразово.

— Дубосеков — опытный волк и рисковать не станет, — сделал свой вывод олигарх. — Перехватить курьера, несомненно, надо. Но прежде надо выявить прикрытие. Сколько человек намерен послать?

— Много нельзя, — подумав, ответил начальник охраны. — Чем больше людей, тем больше шансов засветиться. Думаю, двоих хватит. Настоящие джигиты.

Хорьков помолчал.

— Двоих — маловато. Тем более не знаем охрану. Пошли еще двух, специально для выявления прикрытия. Земляков подобрал?

— Можно и русских.

— Не надо. В случае чего можно списать на чеченцев.

— Сделаем, — согласился Джиоев.

4

Ещё в рижской гостинице Алексей Кукушкин получил зашифрованную записку, сообщавшую о слежке за ним.

Дубосеков всё-таки приставил охрану, с неудовольствием подумал курьер. Алексей и сам ещё вчера приметил смуглолицего кавказца, стоявшего на противоположной стороне улицы напротив банка, оживленно и весело о чем-то беседующего с моложавой блондинкой. Опытный глаз бывшего майора милиции сразу вычислил в «кавалере» не случайного прохожего. И Алексей предпринял необходимые меры. Баксы получены и находятся в надёжном месте, а чтобы «охотники» убедились, что он приехал не за «зелеными», дал им возможность проверить его кейс с дорожными пожитками и обшарить номер, который снимал в гостинице. Билет Алексей заказал на завтра, а уедет сегодня. Баксы ему привезут перед самым отправлением поезда.

Разумеется, это только полумеры, слежка за ним не прекратится. Надо как-то оторваться от «охотников». Непростое дело, когда с гостиницы глаз не спускают, возможно, кто-то подкуплен и из администрации. Но на всякого хитреца, говорят, довольно удальца. Хорошо, что поезд отправляется поздно вечером — ночью все кошки серы. На этот случай Алексей приобрел длинный, до самых пят, плащ, какие носят ныне женщины, с капюшоном. Рост у него средний, так что может вполне сойти за путану, ублажавшую в номере клиента. Их на этажах как кошек в марте на крышах. Не одна предлагала свои услуги.

В семь вечера он спустился в ресторан, поужинать. Даже сто пятьдесят водки заказал — сделал вид, что никуда не торопится, ночевать собирается в гостинице.

Поезд уходил в 22.00. Добраться до вокзала при благоприятных условиях ранее удавалось за полчаса. Это когда у гостиницы стояли свободные такси. Ныне не те времена. Правда, иногда частники выручают торопящихся, но их отлавливает полиция и крупно штрафует. Так что мало кто идет на риск. Значит, придется протопать квартала два пешком, а потом уже ловить попутку.

Часа на ужин хватит, час остается на дорогу. Успеет. Потому он неторопливо ел и пил. Уложился даже за сорок минут. В номере включил телевизор, позвонил приятелю. Пригласил к себе расписать пульку, зная заранее, что тот откажется. Потрепались о том о сем минут десять — если «охотники» подслушивают, пусть убедятся, что он никуда не собирается. Ровно в девять выключил свет и, облачившись в плащ, вышел на балкон. Гостиничный двор был тих и пуст. Погода благоприятствовала: сыпал мокрый снег. Алексей достал из кармана капроновую лестницу и, закрепив ее за перила, спустился на землю. Дёрнул за свободный конец, развязывая узел. Скомкал, сунул верёвку в карман. Выбросил её в мусорный контейнер у одного из соседних домов.

Всё получалось как по писаному: к вокзалу он добрался без семи минут десять. У справочного бюро, где стояло несколько человек, увидел и своего сообщника точно с таким же кейсом, как и у него. Подошел, стал рядом. Незаметно обменялись поклажами.

У вагона уже никого, кроме проводницы, не было. Молодая женщина поторопила запоздалого пассажира:

— Быстрее, быстрее, до отправления осталось несколько минут.

Садясь, он все же окинул внимательным взглядом весь перрон, все двери вокзального здания. Никого подозрительного.

Вагон был почти пуст: ездить нынче в СВ по карману только бизнесменам да высокопоставленным чиновникам, и Алексей оказался один в купе. Это обрадовало: хотелось спокойно отдохнуть, выспаться за эти трое беспокойных суток, которые он провел в Риге в постоянном напряжении, в готовности ко всяким провокациям и нападениям. Но все обошлось благополучно. Возможно, это и беспокоило теперь: так редко бывает, чтобы все шло без сучка и задоринки в их рискованном деле, когда тебя, как волка, обложили со всех сторон. Прав философ: «Жизнь — это борьба…» Алексею едва перевалило за сорок, а сколько он уже борется? Как только встал на ноги. Ему хорошо помнился детский сад, где приходилось драться с соседским бутузом Венькой, старше его на год, за игрушки, за место на качелях, когда тот пытался согнать Алешку. Потом и в школе они учились вместе, даже в одном классе: туповатый Венька остался на второй год. Детская неприязнь переросла в ненависть, особенно когда Алексей стал дружить с самой красивой одноклассницей Катей…

Но то детская была борьба, за свое достоинство, за утверждение среди сверстников своего «я». Теперь совсем другое — борьба не на жизнь, а насмерть. И если бы только ради своих интересов. Или за что-то дорогое, что дороже своей жизни, как учили в школе. Алексею навсегда запомнились вычитанные где-то слова: «Не трудно умереть за друга, трудно найти такого друга, за которого стоило бы умереть».

Он разделся, лёг в постель.

Недолгий сон прервал стук в дверь.

— Таможня. Проверка документов.