Бегбедер: У меня всплывают и другие детские воспоминания – о мессах в привилегированных кварталах, где я чувствовал огромное несоответствие между словами священника и образом жизни присутствующих в церкви людей. Например, о распределении: «Сие есть Тело Мое, за вас и за многих предаваемое…», а между тем многие из присутствующих заботились только о социальном успехе, основанном на деньгах и власти. Само собой разумеется, они не применяли в своей повседневной жизни христианских принципов. Это было двоемыслие, и на меня производило тяжелое впечатление лицемерие людей, которые лгали самим себе, – щедрых на благочестивые слова, но далеко не щедрых в своей экономической деятельности.

Ди Фалько: Священник, как и верующие, постоянно сталкивается с этой дилеммой. Кто живет в полном согласии с Евангелием? Никто, и причина не обязательно в лицемерии. Но деньги, власть и христианский взгляд на жизнь не являются несовместимыми понятиями. Существуют ассоциации предпринимателей, которые стараются руководить делом так, чтобы получать прибыль, но не идти по пути либерализма, сохранять гуманность. Они следуют христианским принципам. Да, такое возможно. Не хочу приводить длинный список всех участников обсуждения этой темы, сошлюсь на христианское объединение предпринимателей, которые регулярно собираются с тем, чтобы поделиться хозяйственным опытом и привести его в соответствие с верой. Это согласуется с социальной доктриной Церкви, разработанной отнюдь не вчера.

К нам обращаются за советом и отдельные политики, озабоченные той же проблемой. В ряде епархий на священников возложена миссия диалога с членами парламента и другими политическими руководителями, которые стремятся осмыслить задачу сохранения гуманности согласно христианским критериям.

Бегбедер: Да, я знаю, это существует: мой брат, предприниматель, участвует в такого рода собраниях.

Итак, Церковь, отказавшись некогда от мирской власти, снова вмешивается в дела предприятий и в политическую жизнь!

Ди Фалько: Опять ты себе противоречишь. С одной стороны, ты заявляешь: «Церковь молчит», с другой: «Она лицемерка, вмешивается, сует свой нос в дела, которые ее не касаются»! Если Церковь оказывает помощь в некоторых трудных социально-экономических ситуациях, она действует не с позиций власти. Церковь становится местом встречи и размышления: здесь руководители собираются и обмениваются опытом, обсуждают инициативы, пытаясь увязать требования экономики и веру.

Бегбедер: Полагаю, неплохо оздоровить небольшой инъекцией этики дегуманизированное управление предприятиями. Если Церковь способна этому помочь, она, несомненно, вызывает у меня больше симпатии. Но мораль должна существовать, не нуждаясь в поддержке религии.

Бегбедер: Я хотел бы коснуться тем, отношение к которым великого Божьего Дома, слишком часто консервативного, кажется мне безнадежно устаревшим. В свете эволюции общества – можно сказать, стремительно-неуклонной, безудержной – каковы ответы Церкви на вопросы о зачатии в пробирке, абортах, регулировании рождаемости, презервативах, генетических манипуляциях, сексуальной свободе, эвтаназии и т. п.? Только не отвечай мне цитатами из булл Иоанна Павла II – у него, как мы видели, планетарная позиция, а ты попробуй ограничить нашу дискуссию западной точкой зрения.

Скажи мне, во-первых, как ты смотришь на неразрывную связь между полом и репродукцией. Следует ли заниматься любовью только с утилитарной целью, ради продолжения рода?

Ди Фалько: Продолжение рода – одна из целей брака, но смысл сексуальных отношений не только в этом. Для каждого из супругов это еще и способ выразить другому свою любовь. Доказательство можно видеть в том, что Бог (кто-то скажет: природа) создал периоды, когда оплодотворения не происходит.

Бегбедер: Это доказывает, что «природа хорошо устроена», но если благая природа всегда права, то мы приходим к маркизу де Саду, которому она диктует все известные нам крайности.

Ди Фалько: Здесь снова человек стоит перед свободным выбором. «Можно» еще не значит «нужно». Нужно ли осуществлять все, что позволяет наука? Иметь ребенка сегодня стало считаться нашим правом, и когда тело не отвечает этому требованию, мы настаиваем. Но упорство не должно переходить в исступленную неразборчивость в средствах. Мы видим, что в эту сторону уводит клонирование. Не заходя так далеко, в наши дни некоторые родители решают, какого пола будет их ребенок. Они бы заказали вдобавок, чтобы младенец был белокурый с голубыми глазами или темноволосый с зелеными, если бы только могли выбирать по каталогу, как выбирают вещь, куклу. Планирование согласно вкусам. Тебе должно быть понятно, что Церковь, не будучи реакционной, призывает к осторожности.

Бегбедер: Вот когда человек принимает себя за Бога! Вместе с тем, если чудеса прогресса науки предоставляют в наше распоряжение экстремальные методы, это происходит благодаря Богу, разве не так? Отсюда вопрос: Бог – за клонирование человека?

Ди Фалько: Не могу ответить за Него, но мне трудно представить, чтобы Бог одобрил подобную манипуляцию. К счастью, человеку еще не удалось осуществить это клонирование. Скажем со всей ясностью: для христиан речь идет о преступлении против рода человеческого.

Церковь не высказывается против развития науки в принципе – наоборот; но она предостерегает людей от потенциальной опасности их изобретений. Церковь не накладывает свое окончательное вето на генетические манипуляции, и в частности, на оплодотворение в пробирке. Она ставит перед обществом вопрос о риске, связанном с игрой в ученика чародея. Сколько проведено экспериментов без учета всех последствий?

Бегбедер: Значит, Церковь проповедует выжидательную тактику, застой?

Ди Фалько: Нет, осторожность! Возможно, таков ее долг: иногда надо притормозить безумную, слепую гонку человека за прогрессом. Церковь руководствуется уважением к природе человека. Возникает масса вопросов: например, при оплодотворении в пробирке среди вопросов совести, стоящих перед врачом, есть и проблема лишних эмбрионов. Что с ними делают? Следует ли уже на этой стадии рассматривать их как человеческие существа? И у кого есть ответ на этот вопрос? Раз мы этого не знаем, Церковь предпочитает рассматривать эмбрион с момента зачатия как человеческое существо и рекомендует относиться к нему с уважением. Вот почему Церковь отвергает аборт.

Бегбедер: Сколько детей рождается против воли родителей? Частенько в таких случаях это не подарок ни для новорожденного, ни для взрослых. Я за аборты – конечно, в умеренных масштабах. Не стоит злоупотреблять ими, как и другими полезными вещами.

Ди Фалько: «Полезными вещами»? Ты так легко говоришь об этом, потому что ты мужчина. А как переживают аборт молодые женщины? Какой след в душе матери оставляет такое вмешательство? Ты говорил, что священники иногда высказываются о том, чего не знают. Что касается аборта, нам приходится выслушивать исповеди женщин, которые это пережили и еще долгое время спустя продолжают страдать. Среди тех, кто доверяет нам свои проблемы, не всех можно назвать столпами Церкви; однако, не зная, как справиться с нравственной болью, которую они все еще носят в себе (в том числе и в теле), женщины обращаются к священнику, стремясь облегчить свою совесть.