Он закрыл уши руками. Но Райнона продолжала, уже громче:

― Знаешь, что рассказал мне Кристо? Он рассказал, что после ухода матери ты молчал целый месяц. Такую боль нельзя долго держать в себе. Пусть она заставила тебя страдать, но... нельзя думать, что так отныне будет всегда и со всеми. Не позволяй душевной боли быть сильнее тебя!

― Прекрати, — простонал он.

― Что ты, что ты, — приговаривала она, успокаивая его, как ребенка. Наконец-то ей удалось достучаться до самого его сердца. — Теперь все будет хорошо. Мы с тобой вместе будем счастливы, я устрою это, обещаю...

— Боже, каким же глупцом я был, — поднял он свой сияющий взгляд на нее. — Я чуть было не похоронил себя заживо. Ты простишь меня? Ведь я видел, как ты страдаешь. И всего-то хотел укрыться от любви. Наверное, просто ее огонь был слишком сильным, и я боялся в нем сгореть...

Райнона радостно закивала, а у самой с ресниц капали слезы счастья.

—Послушай, — встревожился он. — Так теперь ты точно не уедешь от меня?

—Никогда.

—Вот и правильно. Мы с тобой вырастим и воспитаем Аннабель, пусть она и не Петракидес, и родим еще парочку своих, не возражаешь? — подмигнул он ей и поцеловал в щеку, смахнув с нее непрошеные слезы.

—Отныне никаких слез! — прошептал он.

Только любовь. Чистая, светлая, прекрасная. Сильная.

КОНЕЦ