О чем нам с ним говорить? Он все сказал своим поступком.

Несколько раз моргаю. Не верю в услышанное. Нет, она шутит. Просто у этой женщины специфическое чувство юмора. Но уверенная стойка и серьёзный, проницательный взгляд, говорят об обратном, а когда в квартире раздаётся звук дверного звонка, я вовсе подлетаю со своего места, начиная лихорадочно искать пути отхода, наконец-то осознав, что Валерия не шутит.

— Я перехватил вашего доставщика и заплатил ему, — голос Матвея вонзается в кожу острыми мурашками, оставляя бесчисленного количество невидимых кровоточащих точек.

Я его не вижу. Мне достаточно его услышать, чтобы моя нервная система с разгону врезалась в каменную стену, подвергая себя не мгновенную смерть. Так жестоко, только что умерла моя последняя нервная клетка. Она отчаянно висела на тонком волоске, болтаясь между жизнью и смертью и вот про секунды назад случилось второе.

Пальцы стали неконтролируемо дрожать и я хватаюсь за чашку, чтобы не выдавать эмоции так откровенно. Отвернулась. Уткнулась глазами в тонкую плазму, висящую на стене.

Можно представить, что я в собственном вакууме. Ничего не слышу и никогда не вижу. Абстрагироваться. Но шаги незваного гостя становятся все отчётливее и отчётливее, и мой ненадёжный вакуум предательски рассыпается, когда за спиной, в нескольких метрах от меня, звучит хриплое «привет».

— Я вас оставлю, — быстро отзывается Лера, ретируясь.

НЕТ! — мой немой крик так и остаётся не услышанным. Взрывается внутри меня, оседая горьким осадком.

Медленно выдыхаю через сомкнутые зубы и хочу развернуться. Уйти вслед за хозяйкой квартиры. Чтобы нас с Матвеем разделяла дверь, а лучше целые километры.

— Детка, — его руки мягко ложатся на мои напряженные плечи и я дёргаюсь, будто между лопаток вонзили нож. Из рук выскальзывает чашка, разбиваясь об пол, разлетаясь звонким эхом по пространству кухни.

Когда он успел подойти?

— Не трожь меня! — шиплю, чувствуя как глаза начинают печь. Горячие дорожки стекают вниз по щекам и падают к разлетевшимся по полу осколкам. — Я не хочу тебя видеть, уходи!

Против воли взгляд цепляется за его лицо парня, где красуются несколько ссадин. Опускается на изувеченные костяшки рук.

Он с кем-то подрался? Плевать! Меня это не интересует!

— Вета, детка! Ты должна меня выслушать, — умоляюще просит он.

— Я ничего, никому не должна! — рычу в ответ и от боли закусываю нижнюю. Кажется, я наступила на осколок. — Черт! — скулю жмурясь.

— Что случилось? Не двигается!

Матвей мгновенно понимает, что случилось. Подхватывает меня на руки и усаживает на столешницу.

— Я сама! Все! Хватит! — истерический крик слетает с моих губ. Я совершенно не чувствую боли, только ту, что гудит между лопаток, где прочно «сидит» его воткнутый нож.

Матвей не слушает меня, обхватывает ледяными пальцами мою ступню и осматривает рану.

— Нужно промыть, — коротко сообщает и я снова оказываюсь у него на руках. — Где здесь ванная?

— Нигде! Отпусти меня! Я сама разберусь! От твоего присутствия будет только хуже!

Бью словами наотмашь, а ему хоть бы что… Матвей совсем не слышит меня.

— Сам найду!

Интуитивно, к моему удивлению, парень быстро находит нужную комнату и, пнув коленом включатель, заносит меня в освещенную ванную. Садит на столешницу умывальника.

— Здесь, где-то должна быть аптечка. Надеюсь.

Бесцеремонно начинает лазать по ящикам и шкафчикам ища нужный предмет.

— Матвей, уходи отсюда! Я не хочу с тобой говорить!

Парень дергает вверх головой, откидывая меня секундным нехорошим взглядом и возвращается к поиску. Становится дурно.

Это что вообще было? Это я должна на него так смотреть, а не он.

— Нашёл! — слышится победный клич и мою лодыжку снова обхватывают ледяные пальцы.

Запрокидываю голову вверх и, не скрывая своего раздражения, шумно выдыхаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Будет больно! — резюмирует Матвей.

— Ты по-другому не умеешь! — фыркаю в ответ.

Матвей смотрит на меня снизу вверх царапая взглядом. Там застыло сожаление и вина. Вот только это все тщетно. За эти дни я возвела огромную стену. Вряд ли он сможет достучаться до меня.

Вскидываю брови, посылая ледяной взгляд в ответ: Что? Не нравится мой тон? Или что тебе не нравится? Я не собираюсь тебя так быстро прощать. Твои разговоры — пустые слова. Мне с головой хватило одного поступка.

Воспоминание его отвратительного поступка поднимает во мне волну раздражения. Ядовитая злость захлёстывает с головой и я еле сдерживаюсь, чтобы не вспыхнуть, начав с ним разговор на повышенных тонах.

Он этого добивается. Он знает, что с лёгкостью заговорит мне зубы, поэтому я должна ни в коем случае не повестись на провокацию.

Раз уж обстоятельство заставило нас пребывать в одной комнате, находясь крайне близко друг от друга, я должна молча вытерпеть это, а потом убраться отсюда.

— Ай! — вскрикиваю от острой боли, подскакивая на месте. Глаза против воли начинают печь. Ощущаю, как капли скатываются по щекам, падая куда-то вниз.

— Там осколок, его нужно вытащить!

— Можно я сама? — жалобно скулю, хватаясь за срез тумбы. — Пожалуйста…

— Нет! — холодно отрезает и приступает к нехитрому действу, извлечению из моей ступни осколка. — Нашатырь дать? — долетает до меня через плотно утрамбованную вату в ушах. Всего секунда, и ярость сменилась страхом, а предательское воображение, начало подкидывать жуткие картинки, где из-за обилия крови я теряю сознание.

— Нет, — еле выдавливаю из себя.

Вета, успокойся! Это всего лишь маленький осколочек, который вряд ли сможет привести к ампутации ноги.

Я наверное забыла упомянуть, что я не переношу вида крови и когда на пальцах Матвея вижу что-то красное и мокрое, мне становится дурно. Сразу забываю обо всем на свете.

Как бы я сама справилась в подобной ситуации? Да, никак! Ее не возникло, не появись бы на горизонте Матвей.

— Черт, не могу ухватиться, — рычит себе под нос парень. Опускается на колени.

— Что? Что ты хочешь сделать? — рвано выдыхаю. Мне нужно больше кислорода.

— Попробую зубами.

— Зубами? — голос взлетает на октаву выше.

Я не ослышалась? Какими ещё зубами?

Тёплое дыхание щекочет ступню, и я чувствую успокаивающее прикосновение губ.

О Боже…

Не дышу. Затаилась. Не могу пошевелиться.

Мое внимание привлекает заставшая темная тень в дверном проёме. Медленно оборачиваюсь. Сложа руки на груди, сдвинув брови, на нас смотрит Арон.

— Достал! — приглушенно произносит Матвей и судя по всему тоже